В одной старой таверне под названием "Большой Дуб", что распологается где-то на юге Вестероса. Быть может в Западных землях, а быть может в Просторе. Не так это важно, а важно, что эль там был водянист и сидел у очага дед Маттис — крестьянский пьяница, которого слушали лишь потому, что дождь лил, как из ведра, и идти домой никто не хотел. Опершись на кружку, он щурился хитро и прохрипел:
— Слыхали ли вы сказ о короле Лорене Ланнистере, владыке Золотых Земель? Нет? А, ну так я расскажу…
Народ зашумел, кто от смеха, кто от любопытства, и Маттис начал:
— Говорят, что Ланнистеры срут золотом, но у Лорена есть еще одно золото, в брюхе. Как только сел он на трон в Кастерли-Роке, не прошло и дня, чтобы не скакал он в свою роскошную нужницу — выложенную мрамором, да с золотыми подсвечниками. И сидел там король подолгу, изливаясь более щедро, чем в казну.
Смех прошёлся по зале, а дед продолжал:
— Воины, что охраняли его палаты, прозвали Лорена «Королём Крепости Неприступной», ибо в тронном зале его почти не видели. Но как ударяли часы на башне, знали — вот-вот захлопнется дверь в «камеру златую».
— «Каждый Ланнистер платит свои долги», — говорят? Так Лорен платил… эх, и щедро ж! — Дед сделал театральный жест. — Говорят, его стража в шутку звала казну королевскую «Золотым горшком». А по дорогам, что вели в Кастерли-Рок, путники жаловались: «Не знаю, где там золото, но запах… как у крестьянского двора!»
— А что сейчас с Лореном? — крикнул кто-то.
Маттис ухмыльнулся:
— Да как и положено королю, что слишком усердствует… Исчез. Кто говорит — сбежал в поисках трав целебных, а кто шепчет, что утянуло его, бедолагу, в выгребную яму, когда зазевался. Так в нороде щас и зовут любой западный ветер «Долгом Ланнистера» — всегда приходит, да не всегда кстати.
Корчма взорвалась хохотом, а Маттис, довольный, осушил кружку и добавил:
— Так что не забывайте: Ланнистер всегда платит свои долги… да не всегда золотом!
— А сам откуда сам знаешь? — крикнул опять кто-то.
— Да я сам видел как он срет! Вы ведь меня знаете, я врать не буду!
