- Сообщения
- 174
- Реакции
- 110
- Баллы
- 78
I
Всякий раз, когда мне удосуживалось остаться одному дома, или сесть в какую-нибудь маршрутку, ведущую меня до места учёбы, я старался как можно быстрее заснуть. Приятнее всего было в морозном трамвае зимой. Когда ты весь укутаешься в шарфы, чтобы не съежиться от холода, и закроешь глаза, получаешь высшее наслаждение от каждого удара колёс трамвая по рельсам. Под этот ритм проходят все твои картинки снов.
В последнее время они появлялись у меня каждый раз, когда засыпал. Мало ли, что это могло быть: реальная действительность, какой-то бред или кошмар. В каждой сценке, в каждом действии небольших пьес я видел себя в качестве главного героя. Неважно, был ли я на самом деле наблюдателем или вовсе умершей душой, оплакивающей смерть своих родителей. От каждого сновидения я получал удовольствие в том плане, что совершенно не чувствовал всех проблем, которые приближались ко мне с каждым днём. Стоит только пробудиться – я долго стараюсь не вспоминать, где нахожусь, а ещё некоторое время размышляю о возможном будущем сгенерированных моим сознанием сценок. Они прелестны, в каком бы виде не были, только из-за того, что внутри них была пустота, которой я наслаждался в высшей мере на весь следующий день до следующего отхождения в постель. Я делал всё, что не мог сделать в реальной жизни: мстил обидчикам, ходил на свидания с привлекательными девушками, покупал всё, что душе угодно.
Из единственных родственников была моя сестра Лера. Наши родители погибли ещё тогда, когда мы были детьми, и нам довольно рано пришлось становиться взрослыми. Я был старше сестры на пять лет, и мы хорошо общались. При каждом добром взгляде её мне становилось также хорошо, как во снах, в которых я витаю больше половины каждого прожитого дня. Её рыжие волосы напоминали мамины, я специально попросил их не красить в чёрный цвет, когда она этого захотела.
Всё в жизни было не так уж и гладко. Нам с сестрой приходилось переезжать от родственников к родственникам, чтобы выжить и сохранить места в достойнейших образовательных учреждениях города. Недавно меня чуть не отчислили из-за разбитых окон, которые на деле разбил не я, а мой друг, который был сыном мэра. Все окружающие из-за моего бедного вида причисляли меня к «бомжам», которые борются за кусок еды, а их «правда» не имеет под собой никаких аргументов. «Как такой бомж оказался в крупнейшем вузе области?!» - говорили они. Но мне было всё равно и на них, и на весь мир окружающий мир – стоит только мне уснуть, и мне никто не нужен...
II
Однажды я заснул на довольное долгое количество времени – около 18 часов. Помню, сколько чудесных картинок мне приснилось, которые я всегда записываю в дневник сновидений, но не помню, из-за чего я так долго спал. Возможно, после очередных экзаменов, над которыми я трудился две ночи без сна, мне стало настолько плохо, что, придя домой, тут же заснул, упав на кровать.
Из всех приснившихся тогда увлекательных действий больше задело одно. Мне удосужилось оказаться на каком-то деревянном высоком мосту. Вокруг всё заволокло плотным влажным туманом. Снизу не было воды, а сзади не было выхода на берег – простой бесконечный мост посреди пустоты. Мне ничего не оставалось делать, как идти по нему. Это блуждание продолжалось несколько секунд, но по ощущениям несколько часов. Я шёл по нему, будто это было моим долгом.
Скоро мост разделился на две части, уходящие в противоположные направления. С одной всё так и продолжалось – туман, пустота, бесконечность. Со стороны другой в мосту была пропасть, и он продолжался только через несколько метров. Вдалеке виднелся какой-то свет, слышалось щебетание птиц и загадочный смех безликой толпы, от которой веяло добротой и... счастьем?
Передо мной стал выбор: продолжить идти по туманному мосту дальше, ударяясь в бесконечность, или найти что-то новое, неизвестное, подозрительно «хорошее»... Но зачем я буду прикладывать усилия до «хорошего»? А если я не допрыгну? Зачем рисковать, если на другой части моста можно будет найти что-то более стоящее? В этой пустоте я видел что-то приближающееся хорошее, которое даст мне новый смысл и эмоции. Я пошёл за этой пеленой тумана, забыв про эту пропасть и светлое «хорошее».
И это было зря. Это обман. Стоило мне пройти ещё какое-то времени, как вдруг вдалеке я заметил, что мост начал качаться. Он перестраивался в какие-то запутанные комбинации, которые из-за усилившегося тумана я не мог различать. В какой-то момент я не заметил пропасти и упал в неё. Я кричал, отчаянно кричал, прося помощи, но никто мне в этот момент помочь не мог... мне осталось падать в бездну, в которой становилось всё темнее, темнее и пустее...
- Ваня! Ваня! – кричала мне сестра, дёргая меня за руки и ноги. В тот момент я уже был на полу и не понимал, что происходит.
- Ваня... – заплакала она и обняла меня, уткнувшись холодным мокрым лицом мне в плечо, - Что с тобой происходит? Ты лежал день! Я думала, ты уже не проснёшься! Что с тобой!
- Э-э-э... извини, неловко вышло... – замямлил я.
- Неловко?! Неловко?! – но до меня её слова доходили ещё как через сон. В голове я пытался достроить картинку, где я протягиваю руки в пустоту, надеясь зацепиться за туманные облака, - Хорошо, что ты встал! Иди кушать, суп уже второй день стоит!
Она встала и, наконец, пошла переодеваться. Я же ещё продолжал сидеть минут десять, пока не встал и не отправился за разогретым борщом, которого мне совершенно не хотелось.
С того момента я стал всё чаще спать открытыми глазами. Тот путь, который я выбрал во сне, продолжил в реальности. Я создавал для себя броню от внешней негативной окружающей среды. Учёба в университете ухудшилась из-за этого, я часто спал на парах, а свои «идеальные баллы» мне надо было поддерживать всегда, чтобы меня не отчислили из учебного заведения. Сестра работала на нескольких работах, копя на нашу с ней мечту – комнатку в центре города, чтобы мы не мотались по родственникам и начали жить самостоятельно. А я? Придя с учёбы, я тут же ложился спать, затем ночью делал домашнее задание и снова падал на кровать.
В этом я находил единственный свой отдых. У меня друзей никаких не было, искать новые увлечения не планировал. «Просто перетерплю эту бессмысленную жизнь и исчезну, никто даже и не вспомнит про меня» - думал я в университете. Тут же перед моими глазами вырисовывалась могилка со слабо начертанными словами моего имени и даты жизни. Рядом с ней стоит только какая-нибудь бездомная собака, которая помечает территорию и убегает восвояси, продолжая искать пропитание на сегодняшний день. Серо и грустно представлялось мне будущее...
III
Скоро мне пришлось снова пробудиться от спячки. Нам в университете сообщили об очередной курсовой работе. Обычно я ходил за помощью к другу Алексееву – чуть ли не к единственному человеку, с которым мне удалось сдружиться. Наши характеры были абсолютно противоположны: он – весёлый, общительный, любящий отдохнуть на всю катушку, я – задумчивый, молчаливый, предпочитающий провести вечер только со своей сестрой или один в тёмном парке, погрузившись в свои мысли. Тем не менее, мы поддерживали друг с другом контакты, несмотря даже на то, что его девушка запрещала ему со мной общаться. Кажется, его интересовали такие люди, как я, и пытался из них превратить в себе подобных. Хотя, это могла быть и простая жалость.
Прихожу я к нему в холодный дождливый вечер. Войдя в квартиру, я увидел парочку его друзей, которые учатся на одном курсе с нами. Они играли в какую-то стрелялку на двух из пяти компьютерах, которые вообще были у Алексеева. Сам хозяин уединялся в своей спальне с девушкой. Когда я подошёл к самому дальнему компьютеру, все на меня посмотрели презрительно, даже девушка вышла и ехидно улыбнулась, пронзая своим взглядом. Всё было окутано едкой отравляющей атмосферой презрения. «У него синяки под глазами – недосыпает, на Швабру время тратит, чтобы сохранить место в универе» - доносились до моих ушей их шёпот. «Сестру его видели в пельменной – она полы мыла, - переговаривались друзья, - И почему она не может бросить братца, найти богатого альфонсо и жить припеваючи?». Пока печатал листы курсовой, я находился в себе и слушал только себя, чем и пользовались окружающие, тайно подсмеиваясь надо мной. «Она себе уже нашла МЧ (молодого человека) – официант той самой пельменной... Она ходила к нему в гости вся принаряжённая – понятно зачем...».
В тот момент до меня, наконец, дошёл смысл этих слов, и я насколько смог крикнул:
- Заткните свои лживые рты!
Два парня сначала смотрели, удивившись тем, что я вообще умею говорить, а затем начали очень громко смеяться, что даже хозяин вышел и посмотрел на моё красное разгневанное лицо. Не допечатав листы, я пошёл домой, решив дописать от руки.
Дома я спросил Леру, правдивы ли все слухи, которые ходят о ней. Она сначала помолчала, потом добавила, что да, она правда работает в пельменной, что да, она познакомилась с официантом Никитой, что да, она к нему ходила, но исключительно за продуктами, благодаря которым я ел на днях щи. Во мне внутри кипели какие-то страсти, но я не понял их предназначение и смысл, потому они быстро угасли. Посмотрев на её влажные глаза, я ответил коротким «ладно» и лёг спать.
«Что это было? Ни у что, все так говорят о нас? Позор. И я не посмел защитить свою честь! А зачем мне это, и так уже проиграл и опозорил себя как только можно...». После этих коротких размышлений я снова поник в свой сладкий мир без проблем и страданий.
IV
Наследующий день, чуть не опоздав на лекцию из-за не сработавшего будильника, меня вызвали к ректору. Что бы это могло значить? Меня ни разу не вызывали к Ивану Васильевичу, зато все вокруг говорят, что он жестокий и очень неприятный человек.
- Здравствуйте? – сказал я, тут же пожалев о своих словах, поскольку всегда слышал от других, что с ним нужно общаться твёрдо.
- Здравствуйте?! – повторил с усмешкой Иван Васильевич. За запотевшими линзами его очков проглядывались устремлённые на меня со злобой глаза, - Где вы были вчера вечером?
- Спал, - ответил я очень просто и понятно. Но ректору, кажется, этого показалось недостаточно.
- Ещё раз повторяю: где вы были вчера вечером? – продолжал настойчиво говорить он.
Я до сих пор был ещё в своих картинках снов. За окном тарабанил дождь, перебивая молчание.
- ГДЕ ВЫ БЫЛИ ВЕЧЕРОМ? – крикнул он так, что я тут же вышел из своего полусна.
- Я вчера был дома, потом пошёл к Никите Алексееву с нашей параллели, готовил курсовую, - как скороговорку проговорил я эти слова.
- Что вы там делали кроме подготовки к сдаче курсовой работы?
- Я... – не успел договорить, как тут же обрушился со всей тяжестью Иван Васильевич.
- Вчера вы оскорбили моего сына, совершенно ни за что. Это показывает, что вам нельзя учиться с остальными. Мы приняли решение вас отчислить из университета.
Я впал в какое-то отчаянье, перед которым ещё витала надежда.
- Нет, я не оскорблял вашего сына! Я защищал свою сестру, они первые начали! – говорил я, чуть ли не в слезах, встав на колени.
- Нет, вы именно оскорбили моего сына. За это вы ответите. Ваша учёба и так долго стояла под вопросом, вы портите репутацию университета.
До моей головы ещё не доходило значение всех слов, я пытался что-то ещё изменить, уговорить Ивана Васильевича. Но было поздно – соответствующий указ уже подписан, и я не мог никак на него повлиять.
Весь этот день прошёл в какой-то агонии. Я долго не мог заснуть, находясь в сознании, я испытывал всю тяжесть проблем, которые нависли надо мной. Единственное, что могло от них меня хоть ненадолго оттолкнуть, это... пиво. Я отправился в местную пивнуху, и на последние деньги купил крепкий напиток. Через какое-то время ко мне сел какой-то старик, предложил сыграть в карты, и в итоге я спустил все свои карманные деньги, которые давала сестра, и остался ни с чем, даже с минусом.
Дома вечером Лера увидела меня в бредовом состоянии. Она узнала о моей проблеме только наследующий день, когда я более-менее пришёл в себя. С этого момента наступил самый сложный этап в моей жизни.
V
Мы были у У...ых, в тот момент они переезжали и предложили отдать под аренду всю квартиру, но даже суммарного дохода со всех работ сестры на хватало на её оплату. Я же работать не мог, по физическому состоянию здоровья...
В тот пасмурный день мы окончательно собрали вещи, уместили их в четыре багажные сумки и вышли из квартиры, оставив ключи хозяйки. Я укутался поглубже в пальто, поскольку с улицы несло сыростью и холодом. Стоило выйти с подъезда, как тут же пронёсся запах мусора и недогоревших окурков. Мы шли медленно, Лера была впереди. Она, максимально засунув руки в рукава, чтобы их согреть, очень жалела в тот момент, что не успела купить мне хорошую куртку. Куда мы шли – меня не интересовало. Лера знает, куда придти, чтобы в первое время мы не остались без тепла и еды. Я ей доверял.
Прошло несколько часов, тучи всё сильнее сгущались, и с минуты на минуту должен был ударить сильный ливень. В это время мы были где-то уже в пригороде, около реки К... . Повсюду были полуразваленные деревянные дома, за множеством которых вдалеке виднелись серые многоэтажки, которые скоро скрылись в пелене тумана. Земля под ногами вся размокла, иногда ноги проваливались в грязевые лужи.
Что со мной тогда происходило? Я и не помню. Спал я или не спал – не знаю, но всю мою голову заволок туман, из того самого сна. Вокруг ничего не горело яркими красками. Если бы у меня была бы возможность лечь в тёплую кровать – то не испытал каких-то новых эмоций. Всё я принял за один образ бессмысленности, отчуждённости, одиночества.
Начинался дождь, который перерос в ливень с грозой. Погода бушевала: деревья сносило с мест, гром ударял в районе многоэтажек, река поднималась всё выше. К этому моменту мы остановились под мостом. Лера положила сумки на сырую землю, села на одну из них и стала смотреть в одну точку около берега. В её голове что-то кипело, мысли обрывками выстраивались в единый план, только какой – никто не мог знать, кроме неё.
- Нам придётся побыть сегодня здесь, - сказала она абсолютно равнодушно, - Сейчас я схожу в местный магазин, охраняй эти сумки, особенно этот, - указала она на небольшой чёрный чемоданчик с колёсиками, - там все наши драгоценности.
Она удалилась в неизвестном направлении. Я подпёр руками весь багаж и присел. Мост собой представлял довольно большое кирпичное сооружение, под которым было немного суше, чем не под ним, но продувал сильный ветер, который забивал уши. В этом непрерывном монотонном вихре в голове я просидел, казалось, несколько часов, как вдруг увидел у берега незнакомых людей. «Бомжи?» - подумал я, как тут же стал проводить параллели со своим положением, и начал постепенно его осознавать. В голове промелькнул тот самый сон с дорогой по мосту. Его образы вертелись перед глазами, я как будто оказался в этом сне, только в его продолжении, будто уже упал. Я был один. Мне было страшно находиться одному. Где она? Её нет уже несколько часов. Что это за люди? Почему они идут ко мне? Что все наши вещи делают на улице, и я что делаю на улице?
Такие простые вопросы стали безумно тревожить меня. «Как я до такого докатился...» - подумал я вслух. К этому времени пара людей в чёрных куртках подошли на расстоянии вытянутой руки и ударили мне в лицо. Я упал от первого удара, и почувствовал себя абсолютно беззащитным. Они уже взяли своими мокрыми руками чёрную багажную сумку с колёсиками и стали медленно идти за мост.
Я осознанно себя сейчас лишаю всего нажитого. Я осознанно её сейчас лишаю всего нажитого. Всё это время она мне помогала жить. Она работала только ради хорошего будущего. Она меня мотивировала на утренние поездки в университет. Только она меня поддерживала в трудные минуты. И сейчас я ей отплачиваю лишением всех её стараний, которые были ради меня. Кто она мне? Никто? Почему я до этого жил ради каких-то картинок сна, которые меня отдаляли от реальности и от такого прекрасного, как она? У меня всё это время была цель, ради кого жить, но я её не замечал. Я идиот, идиот...
Во мне появился какой-то неожиданный прилив жизненных сил, которые меня за секунду подняли и потащили к грабителям. С ними завязалась драка. Удар левой, правой, и они уже валяются на земле. Через несколько минут воришки убегали от меня как от монстра.
Я положил чемоданы на прежнее место и увидел её. Сейчас она смотрелась мне абсолютно по-другому: хотелось её обнять, расцеловать и устремиться к совместной цели. Она выглядела не такой, какой была до этого. Вся мокрая, уставшая, загнанная. Но стоило ей увидеть мои глаза, она тут же бросилась ко мне, узнав во мне истинного Ваню. Она – счастье, идеал жизни, который всё время был со мной рядом. Но я предпочёл себе утонуть в море ярких уютных, но пустых картинок, за которыми ничего хорошего не было. Разменять счастье на картинку... Какой я слепой человек...
Всякий раз, когда мне удосуживалось остаться одному дома, или сесть в какую-нибудь маршрутку, ведущую меня до места учёбы, я старался как можно быстрее заснуть. Приятнее всего было в морозном трамвае зимой. Когда ты весь укутаешься в шарфы, чтобы не съежиться от холода, и закроешь глаза, получаешь высшее наслаждение от каждого удара колёс трамвая по рельсам. Под этот ритм проходят все твои картинки снов.
В последнее время они появлялись у меня каждый раз, когда засыпал. Мало ли, что это могло быть: реальная действительность, какой-то бред или кошмар. В каждой сценке, в каждом действии небольших пьес я видел себя в качестве главного героя. Неважно, был ли я на самом деле наблюдателем или вовсе умершей душой, оплакивающей смерть своих родителей. От каждого сновидения я получал удовольствие в том плане, что совершенно не чувствовал всех проблем, которые приближались ко мне с каждым днём. Стоит только пробудиться – я долго стараюсь не вспоминать, где нахожусь, а ещё некоторое время размышляю о возможном будущем сгенерированных моим сознанием сценок. Они прелестны, в каком бы виде не были, только из-за того, что внутри них была пустота, которой я наслаждался в высшей мере на весь следующий день до следующего отхождения в постель. Я делал всё, что не мог сделать в реальной жизни: мстил обидчикам, ходил на свидания с привлекательными девушками, покупал всё, что душе угодно.
Из единственных родственников была моя сестра Лера. Наши родители погибли ещё тогда, когда мы были детьми, и нам довольно рано пришлось становиться взрослыми. Я был старше сестры на пять лет, и мы хорошо общались. При каждом добром взгляде её мне становилось также хорошо, как во снах, в которых я витаю больше половины каждого прожитого дня. Её рыжие волосы напоминали мамины, я специально попросил их не красить в чёрный цвет, когда она этого захотела.
Всё в жизни было не так уж и гладко. Нам с сестрой приходилось переезжать от родственников к родственникам, чтобы выжить и сохранить места в достойнейших образовательных учреждениях города. Недавно меня чуть не отчислили из-за разбитых окон, которые на деле разбил не я, а мой друг, который был сыном мэра. Все окружающие из-за моего бедного вида причисляли меня к «бомжам», которые борются за кусок еды, а их «правда» не имеет под собой никаких аргументов. «Как такой бомж оказался в крупнейшем вузе области?!» - говорили они. Но мне было всё равно и на них, и на весь мир окружающий мир – стоит только мне уснуть, и мне никто не нужен...
II
Однажды я заснул на довольное долгое количество времени – около 18 часов. Помню, сколько чудесных картинок мне приснилось, которые я всегда записываю в дневник сновидений, но не помню, из-за чего я так долго спал. Возможно, после очередных экзаменов, над которыми я трудился две ночи без сна, мне стало настолько плохо, что, придя домой, тут же заснул, упав на кровать.
Из всех приснившихся тогда увлекательных действий больше задело одно. Мне удосужилось оказаться на каком-то деревянном высоком мосту. Вокруг всё заволокло плотным влажным туманом. Снизу не было воды, а сзади не было выхода на берег – простой бесконечный мост посреди пустоты. Мне ничего не оставалось делать, как идти по нему. Это блуждание продолжалось несколько секунд, но по ощущениям несколько часов. Я шёл по нему, будто это было моим долгом.
Скоро мост разделился на две части, уходящие в противоположные направления. С одной всё так и продолжалось – туман, пустота, бесконечность. Со стороны другой в мосту была пропасть, и он продолжался только через несколько метров. Вдалеке виднелся какой-то свет, слышалось щебетание птиц и загадочный смех безликой толпы, от которой веяло добротой и... счастьем?
Передо мной стал выбор: продолжить идти по туманному мосту дальше, ударяясь в бесконечность, или найти что-то новое, неизвестное, подозрительно «хорошее»... Но зачем я буду прикладывать усилия до «хорошего»? А если я не допрыгну? Зачем рисковать, если на другой части моста можно будет найти что-то более стоящее? В этой пустоте я видел что-то приближающееся хорошее, которое даст мне новый смысл и эмоции. Я пошёл за этой пеленой тумана, забыв про эту пропасть и светлое «хорошее».
И это было зря. Это обман. Стоило мне пройти ещё какое-то времени, как вдруг вдалеке я заметил, что мост начал качаться. Он перестраивался в какие-то запутанные комбинации, которые из-за усилившегося тумана я не мог различать. В какой-то момент я не заметил пропасти и упал в неё. Я кричал, отчаянно кричал, прося помощи, но никто мне в этот момент помочь не мог... мне осталось падать в бездну, в которой становилось всё темнее, темнее и пустее...
- Ваня! Ваня! – кричала мне сестра, дёргая меня за руки и ноги. В тот момент я уже был на полу и не понимал, что происходит.
- Ваня... – заплакала она и обняла меня, уткнувшись холодным мокрым лицом мне в плечо, - Что с тобой происходит? Ты лежал день! Я думала, ты уже не проснёшься! Что с тобой!
- Э-э-э... извини, неловко вышло... – замямлил я.
- Неловко?! Неловко?! – но до меня её слова доходили ещё как через сон. В голове я пытался достроить картинку, где я протягиваю руки в пустоту, надеясь зацепиться за туманные облака, - Хорошо, что ты встал! Иди кушать, суп уже второй день стоит!
Она встала и, наконец, пошла переодеваться. Я же ещё продолжал сидеть минут десять, пока не встал и не отправился за разогретым борщом, которого мне совершенно не хотелось.
С того момента я стал всё чаще спать открытыми глазами. Тот путь, который я выбрал во сне, продолжил в реальности. Я создавал для себя броню от внешней негативной окружающей среды. Учёба в университете ухудшилась из-за этого, я часто спал на парах, а свои «идеальные баллы» мне надо было поддерживать всегда, чтобы меня не отчислили из учебного заведения. Сестра работала на нескольких работах, копя на нашу с ней мечту – комнатку в центре города, чтобы мы не мотались по родственникам и начали жить самостоятельно. А я? Придя с учёбы, я тут же ложился спать, затем ночью делал домашнее задание и снова падал на кровать.
В этом я находил единственный свой отдых. У меня друзей никаких не было, искать новые увлечения не планировал. «Просто перетерплю эту бессмысленную жизнь и исчезну, никто даже и не вспомнит про меня» - думал я в университете. Тут же перед моими глазами вырисовывалась могилка со слабо начертанными словами моего имени и даты жизни. Рядом с ней стоит только какая-нибудь бездомная собака, которая помечает территорию и убегает восвояси, продолжая искать пропитание на сегодняшний день. Серо и грустно представлялось мне будущее...
III
Скоро мне пришлось снова пробудиться от спячки. Нам в университете сообщили об очередной курсовой работе. Обычно я ходил за помощью к другу Алексееву – чуть ли не к единственному человеку, с которым мне удалось сдружиться. Наши характеры были абсолютно противоположны: он – весёлый, общительный, любящий отдохнуть на всю катушку, я – задумчивый, молчаливый, предпочитающий провести вечер только со своей сестрой или один в тёмном парке, погрузившись в свои мысли. Тем не менее, мы поддерживали друг с другом контакты, несмотря даже на то, что его девушка запрещала ему со мной общаться. Кажется, его интересовали такие люди, как я, и пытался из них превратить в себе подобных. Хотя, это могла быть и простая жалость.
Прихожу я к нему в холодный дождливый вечер. Войдя в квартиру, я увидел парочку его друзей, которые учатся на одном курсе с нами. Они играли в какую-то стрелялку на двух из пяти компьютерах, которые вообще были у Алексеева. Сам хозяин уединялся в своей спальне с девушкой. Когда я подошёл к самому дальнему компьютеру, все на меня посмотрели презрительно, даже девушка вышла и ехидно улыбнулась, пронзая своим взглядом. Всё было окутано едкой отравляющей атмосферой презрения. «У него синяки под глазами – недосыпает, на Швабру время тратит, чтобы сохранить место в универе» - доносились до моих ушей их шёпот. «Сестру его видели в пельменной – она полы мыла, - переговаривались друзья, - И почему она не может бросить братца, найти богатого альфонсо и жить припеваючи?». Пока печатал листы курсовой, я находился в себе и слушал только себя, чем и пользовались окружающие, тайно подсмеиваясь надо мной. «Она себе уже нашла МЧ (молодого человека) – официант той самой пельменной... Она ходила к нему в гости вся принаряжённая – понятно зачем...».
В тот момент до меня, наконец, дошёл смысл этих слов, и я насколько смог крикнул:
- Заткните свои лживые рты!
Два парня сначала смотрели, удивившись тем, что я вообще умею говорить, а затем начали очень громко смеяться, что даже хозяин вышел и посмотрел на моё красное разгневанное лицо. Не допечатав листы, я пошёл домой, решив дописать от руки.
Дома я спросил Леру, правдивы ли все слухи, которые ходят о ней. Она сначала помолчала, потом добавила, что да, она правда работает в пельменной, что да, она познакомилась с официантом Никитой, что да, она к нему ходила, но исключительно за продуктами, благодаря которым я ел на днях щи. Во мне внутри кипели какие-то страсти, но я не понял их предназначение и смысл, потому они быстро угасли. Посмотрев на её влажные глаза, я ответил коротким «ладно» и лёг спать.
«Что это было? Ни у что, все так говорят о нас? Позор. И я не посмел защитить свою честь! А зачем мне это, и так уже проиграл и опозорил себя как только можно...». После этих коротких размышлений я снова поник в свой сладкий мир без проблем и страданий.
IV
Наследующий день, чуть не опоздав на лекцию из-за не сработавшего будильника, меня вызвали к ректору. Что бы это могло значить? Меня ни разу не вызывали к Ивану Васильевичу, зато все вокруг говорят, что он жестокий и очень неприятный человек.
- Здравствуйте? – сказал я, тут же пожалев о своих словах, поскольку всегда слышал от других, что с ним нужно общаться твёрдо.
- Здравствуйте?! – повторил с усмешкой Иван Васильевич. За запотевшими линзами его очков проглядывались устремлённые на меня со злобой глаза, - Где вы были вчера вечером?
- Спал, - ответил я очень просто и понятно. Но ректору, кажется, этого показалось недостаточно.
- Ещё раз повторяю: где вы были вчера вечером? – продолжал настойчиво говорить он.
Я до сих пор был ещё в своих картинках снов. За окном тарабанил дождь, перебивая молчание.
- ГДЕ ВЫ БЫЛИ ВЕЧЕРОМ? – крикнул он так, что я тут же вышел из своего полусна.
- Я вчера был дома, потом пошёл к Никите Алексееву с нашей параллели, готовил курсовую, - как скороговорку проговорил я эти слова.
- Что вы там делали кроме подготовки к сдаче курсовой работы?
- Я... – не успел договорить, как тут же обрушился со всей тяжестью Иван Васильевич.
- Вчера вы оскорбили моего сына, совершенно ни за что. Это показывает, что вам нельзя учиться с остальными. Мы приняли решение вас отчислить из университета.
Я впал в какое-то отчаянье, перед которым ещё витала надежда.
- Нет, я не оскорблял вашего сына! Я защищал свою сестру, они первые начали! – говорил я, чуть ли не в слезах, встав на колени.
- Нет, вы именно оскорбили моего сына. За это вы ответите. Ваша учёба и так долго стояла под вопросом, вы портите репутацию университета.
До моей головы ещё не доходило значение всех слов, я пытался что-то ещё изменить, уговорить Ивана Васильевича. Но было поздно – соответствующий указ уже подписан, и я не мог никак на него повлиять.
Весь этот день прошёл в какой-то агонии. Я долго не мог заснуть, находясь в сознании, я испытывал всю тяжесть проблем, которые нависли надо мной. Единственное, что могло от них меня хоть ненадолго оттолкнуть, это... пиво. Я отправился в местную пивнуху, и на последние деньги купил крепкий напиток. Через какое-то время ко мне сел какой-то старик, предложил сыграть в карты, и в итоге я спустил все свои карманные деньги, которые давала сестра, и остался ни с чем, даже с минусом.
Дома вечером Лера увидела меня в бредовом состоянии. Она узнала о моей проблеме только наследующий день, когда я более-менее пришёл в себя. С этого момента наступил самый сложный этап в моей жизни.
V
Мы были у У...ых, в тот момент они переезжали и предложили отдать под аренду всю квартиру, но даже суммарного дохода со всех работ сестры на хватало на её оплату. Я же работать не мог, по физическому состоянию здоровья...
В тот пасмурный день мы окончательно собрали вещи, уместили их в четыре багажные сумки и вышли из квартиры, оставив ключи хозяйки. Я укутался поглубже в пальто, поскольку с улицы несло сыростью и холодом. Стоило выйти с подъезда, как тут же пронёсся запах мусора и недогоревших окурков. Мы шли медленно, Лера была впереди. Она, максимально засунув руки в рукава, чтобы их согреть, очень жалела в тот момент, что не успела купить мне хорошую куртку. Куда мы шли – меня не интересовало. Лера знает, куда придти, чтобы в первое время мы не остались без тепла и еды. Я ей доверял.
Прошло несколько часов, тучи всё сильнее сгущались, и с минуты на минуту должен был ударить сильный ливень. В это время мы были где-то уже в пригороде, около реки К... . Повсюду были полуразваленные деревянные дома, за множеством которых вдалеке виднелись серые многоэтажки, которые скоро скрылись в пелене тумана. Земля под ногами вся размокла, иногда ноги проваливались в грязевые лужи.
Что со мной тогда происходило? Я и не помню. Спал я или не спал – не знаю, но всю мою голову заволок туман, из того самого сна. Вокруг ничего не горело яркими красками. Если бы у меня была бы возможность лечь в тёплую кровать – то не испытал каких-то новых эмоций. Всё я принял за один образ бессмысленности, отчуждённости, одиночества.
Начинался дождь, который перерос в ливень с грозой. Погода бушевала: деревья сносило с мест, гром ударял в районе многоэтажек, река поднималась всё выше. К этому моменту мы остановились под мостом. Лера положила сумки на сырую землю, села на одну из них и стала смотреть в одну точку около берега. В её голове что-то кипело, мысли обрывками выстраивались в единый план, только какой – никто не мог знать, кроме неё.
- Нам придётся побыть сегодня здесь, - сказала она абсолютно равнодушно, - Сейчас я схожу в местный магазин, охраняй эти сумки, особенно этот, - указала она на небольшой чёрный чемоданчик с колёсиками, - там все наши драгоценности.
Она удалилась в неизвестном направлении. Я подпёр руками весь багаж и присел. Мост собой представлял довольно большое кирпичное сооружение, под которым было немного суше, чем не под ним, но продувал сильный ветер, который забивал уши. В этом непрерывном монотонном вихре в голове я просидел, казалось, несколько часов, как вдруг увидел у берега незнакомых людей. «Бомжи?» - подумал я, как тут же стал проводить параллели со своим положением, и начал постепенно его осознавать. В голове промелькнул тот самый сон с дорогой по мосту. Его образы вертелись перед глазами, я как будто оказался в этом сне, только в его продолжении, будто уже упал. Я был один. Мне было страшно находиться одному. Где она? Её нет уже несколько часов. Что это за люди? Почему они идут ко мне? Что все наши вещи делают на улице, и я что делаю на улице?
Такие простые вопросы стали безумно тревожить меня. «Как я до такого докатился...» - подумал я вслух. К этому времени пара людей в чёрных куртках подошли на расстоянии вытянутой руки и ударили мне в лицо. Я упал от первого удара, и почувствовал себя абсолютно беззащитным. Они уже взяли своими мокрыми руками чёрную багажную сумку с колёсиками и стали медленно идти за мост.
Я осознанно себя сейчас лишаю всего нажитого. Я осознанно её сейчас лишаю всего нажитого. Всё это время она мне помогала жить. Она работала только ради хорошего будущего. Она меня мотивировала на утренние поездки в университет. Только она меня поддерживала в трудные минуты. И сейчас я ей отплачиваю лишением всех её стараний, которые были ради меня. Кто она мне? Никто? Почему я до этого жил ради каких-то картинок сна, которые меня отдаляли от реальности и от такого прекрасного, как она? У меня всё это время была цель, ради кого жить, но я её не замечал. Я идиот, идиот...
Во мне появился какой-то неожиданный прилив жизненных сил, которые меня за секунду подняли и потащили к грабителям. С ними завязалась драка. Удар левой, правой, и они уже валяются на земле. Через несколько минут воришки убегали от меня как от монстра.
Я положил чемоданы на прежнее место и увидел её. Сейчас она смотрелась мне абсолютно по-другому: хотелось её обнять, расцеловать и устремиться к совместной цели. Она выглядела не такой, какой была до этого. Вся мокрая, уставшая, загнанная. Но стоило ей увидеть мои глаза, она тут же бросилась ко мне, узнав во мне истинного Ваню. Она – счастье, идеал жизни, который всё время был со мной рядом. Но я предпочёл себе утонуть в море ярких уютных, но пустых картинок, за которыми ничего хорошего не было. Разменять счастье на картинку... Какой я слепой человек...