- Сообщения
- 174
- Реакции
- 110
- Баллы
- 78
Рассказ о том, как девочка и старик оказались выброшенными с борта корабля под названием "счастливая жизнь", и как они пытаются теперь обрести новый смысл в этом мире.
Начал его я писать ещё год назад, но закончил только сейчас... Некая неоднородность в написании может быть заметна.
Начал его я писать ещё год назад, но закончил только сейчас... Некая неоднородность в написании может быть заметна.
Она оказалась в бесконечном пустом ночном небе, под её ногами не было земли, она словно летала по всему пространству. Ветер слегка дёргал её платьице. Девочка подняла руки, как птица, и стала летать. Только куда, зачем, если тут ничего нет? Вдалеке, где-то над головой её сверкнула белая маленькая точка – звезда. Вот, куда её надо! Взмахнув руками, как крыльями, она вспорхнула и направилась к этой точечке, своей цели, задаче, смыслу жизни, который ясно сверкал перед её глазами... Но вдруг что-то страшное появилось на её пути. Что-то высокое, длинное, тёмными силуэтами испугавшее и сбившее движение ввысь! Под её ногами появилась земля, а тени превратились в их родной дом. В тёмном окне загорелась лампа, и там показался её отец. Серьёзный, хмурый, со строгими окулярами, высматривал кого-то, затем открыл газету и стал читать её, иногда поглядывая в окно. Звёздочка, тем временем, куда-то испарилась...
Надя проснулась в слезах. Нет, это был вымысел, это был сон! Сейчас она лежит в своей уютной кроватке, из окон идут солнечные лучики, почти дошедшие до лица девочки, за дверью слышится бабушкино стряпанье, несёт запахом свежих овощей с огорода...
Она встала, умылась, переоделась и отправилась за стол. Он располагался на веранде, откуда был красивый вид на сад. С навеса шли ветки винограда, наполовину закрывающие обзор, у заборчика веранды проходила каменистая дорожка, которая вела в небольшой садик с прудиком и яблонями. Из самих деревьев выглядывала небольшая деревянная крыша – это была баня. За ней стояли теплицы и сам огород.
Но это лишь общее описание. На всей территории девочка имела множество своих скрытых точек, о которых знала только она, иногда бабушка. Так, например, у леса, где кончался участок, через кусты было отверстие в заборе, через которое Надя иногда выбегала. Их домик располагался у подножья горы Сушкина, склон был довольно резок в некоторых местах, но она всё равно как-то поднялась на вершинку. Какие виды оттуда открывались!
Ещё Надя любила проводить время на чердаке. Там был оборудован тайный личный уголок, где находились все самые заветные вещи: различные браслетики, ожерелья, бусы, повязки, потом игрушки, тетрадки, фотоальбомы. Много всяких ненужных вещей было, до которого никому не было дела, кроме Нади. Она, как хитрая сорока, тащила всё, что ей нравилось.
Недавно появилось ещё одно интересное место – соседний участок. Он был заброшен: хозяин давно ничего не предпринимал для благоустройства. Обнаружив дыру в заборе в гуще сада, Надя решила тут же после обеда посмотреть новую неисследованную территорию. Папа уедет на работу, мама пойдёт к соседке, а бабушка будет спать – идеального момента не найти.
— Сегодня в баню пойдём? – спросил отец, съев салат и запив его крепким чаем без сахара.
Он всегда за столом читал газеты. Везде мужчина держал себя в полном порядке. Под его руками, казалось, всё превращалось в этот порядок. И перед сном, и после сна, и на работе, и дома он имел строгий, аристократический взгляд ко всем вещам. Да и выглядел он как аристократ: аккуратно выстриженная борода, очки с круглыми окулярами, которые идеально лежали на носу мужчины, ровные ногти на пальцах, свежее лицо, строгая белая рубашка и чёрные брюки как домашняя одежда. Кроме того, отец Нади не мог отказаться от дорогих духов, несмотря на то что их нюхают только три человека. Каждый день принимал часовой душ, на выходные ходил к местному парикмахеру, за столом ел только определённые блюда из определённых продуктов с определённой калорийностью. «Человек-часы», как называли его коллеги по работе.
— Вот же, только вчера парились, - ответила мама.
Она была почти полной противоположностью супруга. Её косые глаза смотрели в разные стороны, длинные волосы не подчинялись расчёске, одежда имела потёртости и пятна. Женщине было всё равно на себя, зато она была готова работать на других. Все свои эмоции и чувства она не выказывала. До определённых моментов, пока точка кипения не зашкаливала. После таких «испусканий» она приходила в состояние истощения, и снова копила свои мысли в голове, накладывая одни на другие. Это был человек с ужасной судьбой: рано потеряв родителей, она осталась с самого начала жизни одна. Ещё тащили из семьи в семью, где не было уважения ни к ней, ни к другим. Так, уже в 14 лет пришлось начинать самостоятельную жизнь, влекущую за собой множество опасностей. Папа был случайным человеком, попавшимся на её дороге жизни. Как-то раз, познакомившись в кофейне, между ними завязались очень трудные и долгие отношения, в результате которых мужчина настоял выйти за него, чтобы ей стало легче жить. Действительно ли жизнь её улучшилась? Появились постоянное место жительства, работа, ребёнок. По идее, да, но была ли согласна она с этим мнением – никто, кроме неё, не знает.
— Если пойдёте, то без меня, - произнесла бабушка.
Ольга Николаевна была единственным родным человеком для отца Нади, который остался в живых на данный момент. Ей было под девяносто, и возраст давал о себе знать. Где-то лет пять назад её ноги абсолютно отказали, и сейчас пенсионерка перемещается при помощи инвалидной коляски. Кроме того, у неё были серьёзные проблемы с сердцем: пережив два инфаркта, она находилась в зоне риска, и третий удар мог стать последним. Ей нужен был постоянный покой, который мог быть только в деревне, куда её и привозят на всё лето каждый год.
Позавтракав, все разошлись по своим делам. Мама ушла к соседке за банками, хотя все знали в семье, что она уходила поговорить по душам. Папа, дочитав газету, продолжал сидеть в кресле и любоваться природой, покуривая сигару. Бабушка вязала различные вещи на зиму – ничего более ей и не оставалось делать. Лежащий на земле клубок иногда подхватывала чёрная кошка Мурка, играла с ним, всё больше распутывая его, но Ольге Николаевне от этого было только милее и веселее.
Пока девочка оббежала весь участок несколько раз, проверив дырку в заборе, папа стал уже собираться на работу. Официально работал он в издательстве редактором, а также подрабатывал переписыванием некоторых бумаг, о которых здесь нельзя сказать. Его работа была полна букв, красивых чёрточек и линий чёрного цвета, иногда синего и красного. Его работы высоко ценили, но за пышность и чрезмерную описательность действий ругали. Тем не менее, мужчина стал довольно популярен в некоторых кругах. Встречаясь с друзьями или коллегами, он делился тем, как живёт в прекрасном особняке с любящей женой и дочкой, что всё держит в ежовых рукавицах, и все его уважают. Из всего этого правдой был, пожалуй, только особняк, но и тот находился в полуразрушенном состоянии, а восстанавливать его не было средств. Каждый год глава семейства обещал его продать кому-нибудь, но так и делал этого – возможно, чтил наследство своих родителей.
— Всё, семья, я поехал. Буду до восьми, - крикнул папа бабушке и дочке. Поцеловавшись, он вывез свой внедорожник с участка и закрыл ворота.
Надя ещё немного подождала, пока бабушка не прекратит стряпать на кухне и не заснёт за просмотром телевизора, и, наконец, отправилась в это загадочное место.
За баком с водой, где начиналась малина, через кусты в решётчатом заборе была расковырянная дырка. Для того чтобы в неё пролезть, пришлось немного расширить пространство внизу и расчистить землю. Впереди находились непроходимые для взрослого человека кустарники, которые были высотой в полтора раза точно больше самого забора. Для любопытной Нади, конечно же, ничего не могло быть непроходимым.
Почувствовав первую боль от высоких и тяжёлых веток, девочка начала медленно и аккуратно искать наиболее лёгкие проходы у самой земли. Её белая футболка и шорты давно превратились во что-то чёрное и оборванное, как у детей нищенок. Но на это Надя не обращала внимание. Самое главное: найти то, что здесь должно быть.
Спустя какое-то время джунгли начали пропускать через себя всё больше солнечного света, и девочка вышла на какую-то тропинку, также заросшую, но более-менее протоптанную и без больших кустов. Она была окружена теми зарослями, в которых стояла до этого. За ней находился небольшой «коридорчик», который создала своим телом.
Немного отряхнувшись и сняв с себя несколько букашек, Надя ещё раз осмотрелась. Слева тропинка вела в ещё какие-то гущи зарослей, справа виднелось какое-то строение с трубой, напоминающее дом. В последнее место она и решила направиться.
Солнце уже находилось в зените. Оно кидало свои лучи на голову девочки, слегка её припекая. От этой знойной жары Надя стремилась поскорее скрыться хоть где-нибудь. Выйдя к дому, она обнаружила его в довольно плохом состоянии. Размером строение, конечно, было меньше, чем их дом. Зелёные стены давно обветшали, деревянная крыша имела множество дыр, рамы окон держались с большим трудом на своих местах. Крылечко шаталось и не имело нескольких ступенек, но подняться всё-таки на веранду было можно. На ней располагались какие-то инструменты, строительные материалы и небольшой столик, по которому ползла зелёная жирная гусеница. Около него был проход в сам дом, дверь держалась почти что на соплях и шаталась от любого ветерка, которого здесь почти не было из-за зарослей.
Надя, переборов в себе все страхи, вошла в этот дом, не ощущая чьего-то присутствия в нём. В начале дома между входом и основной комнатой было небольшое пространство, которое служило здесь хранилищем и кухней. Рядом с тумбочками валялись коробки с различными запчастями, книгами, платками, одеждой – всё смешалось и лежало в одной кучке, от которой, к тому же, и не очень приятно пахло. На почти чёрной кухонной плите на одной из конфорок стоял ржавый чайник, в котором была вода, тоже не очень хорошего качества, с различными кусками металла.
Пройдя весь хлам, девочка оказалась в основной комнате. Здесь было гораздо просторнее, но хлама и мусора меньше не стало. У грязного окна стояла расправленная грязная кровать, но более чистая, чем все остальные объекты в комнате. У самого входа находились два книжных шкафа, доверху заполненные самыми разными альманахами и томами. Девочка хотела даже взять один из них, но побоялась при неожиданном наклоне шкафа в её сторону. Падения удалось избежать из-за уже кем-то подпёртых ножек.
Посередине комнаты стоял большой деревянный стол, на котором валялось много макулатуры и пищевых объедков. Удивительно, как он удержался на четырёх ножках, сдерживая весь этот хлам. И где-то посреди него Надя, встав на небольшую шатающуюся табуретку, нашла чёрно-белую фотографию. На ней был изображен какой-то мужчина в шапке-ушанке, довольно высокий, стройный, с гладко выбритым подбородком, чёрными короткими волосами и счастливыми глазами, смотрящими прямо на зрителя. Он обнимал какую-то женщину его же возраста – тоже очень красивую, напоминающую маму Нади, и, кажется, его дочурку, чуть взрослее самой девочки. Вот она – счастливая семья, образец счастья, по крайней мере, который сама Надя видела в первый раз. Даже слеза пробежала по её лицу.
Положив на место фотографию, девочка ещё походила по комнате и вернулась постепенно к тому месту, откуда и вылезла. Дальше она хотела осмотреть тропинку от дома до самого конца.
Вдалеке трудно было что-либо разглядеть, а вокруг шли только заросли. И кто её здесь протоптал? Вообще, довольно странное место. Надя ждала чего-то большего – приключений, а это оказался простой пустой заросший участок с заброшенным домом. Её детское воображение уже само начало создавать монстров, которых она била палкой, отчего в этих местах, кажется, впервые за долгое время появился ветер. Ветер живой, исходящий от истинно живого существа. И природа как-то оживилась – из многолетних джунглей вышли некоторые насекомые, которые посмотрели на небо и удивились его необъятностью. Весь стройный порядок здешней природы как-то нарушился, всё начало шевелиться, оживляться.
Через какое-то время девочка вышла к тому, чего не ожидала здесь увидеть. Это было небольшое расчищенное место, в центре которого стоял каменный фонтан, из него шла холодная родниковая вода. Рядом с ним росли белые цветочки, напоминающие розы, которые тянулись к солнцу. Всё было окружено теми же зарослями, лишь в некоторых местах виднелся деревянный забор, за которым находилась свобода и гармония. Хотя, и у этого фонтанчика её было достаточно – единственное место на всём участке, где приятно находиться.
На человека, сидящего на деревянной скамье около фонтана, Надя обратила внимание только через какое-то время. Это был высокорослый мужчина с полностью заросшей чёрными волосами головой, длинной бородой, очень худой, со смуглой загорелой кожей. Когда он взглянул на девочку, в его лице была безнадёжная грусть, в которой выражалась ненависть ко всему миру, причинившему глубокую боль. Одежду он давно свою не менял, так как на люди не выходил. Оборванная серая рубаха с закатанными рукавами и чёрные грязные штаны – всё, похоже, что он имел сейчас в этой жизни.
Посмотрев на девочку, он довольно удивился её присутствием. Человек попытался улыбнуться, однако вместо этого у него вышла какая-то злобная, ехидная ухмылка, которую обычно делают какие-нибудь маньяки. Надя, конечно, и была очень любопытной и смелой, но в этот момент в её детских фантазиях представилось возможное развитие событий. Её схватывают, относят в дом, запирают двери, достают нож и... Недодумывая последних действий, Надя бросилась бежать. Она не стала искать той дыры, которую расковыряла в джунглях, а, наоборот, бросилась прямо через них. Бег с каждым шагом затруднялся, и вот, она уже в зарослях, но уже шевельнуться не может, так как ветки намертво привязали её к себе. Чем усерднее Надя старалась отпихнуться, тем больнее били её враги. Маньяк так и не показывался. Но он мог в любое время прийти. В ужасающей жаре и тесном пространстве из веток и листьев девочке предстояло успокоиться и спокойно выйти из этих джунглей.
Как успокоиться в этой ситуации? Собраться с мыслями, подумать о чём-то хорошем. К сожалению, Надя так не умела, и совсем отчаялась. Она порвала свою футболку почти наполовину и порезала сильно руку. От ужасающей боли ей стало настолько больно, что Надя уже не могла двигать хоть как-то своим телом. Девочка представила звезду, к которой летела во сне. Такая мягкая, тёплая, уютная, манящая… Может, это и есть счастье?
Спустя какое-то время ей стало легче, и с этого момента началось высвобождение из этих зарослей. Мужчина так и не показывался. Аккуратно убрав руку с зацепившейся футболкой с одной ветки, проделав данные махинации с другой, а потом и с ногами, Надя смогла уже постепенно продвигаться к забору, который находился за ней. Там и была та самая дыра, через которую она сюда попала. Свобода была так близко...
— Надежда! Надежда! – доносился из-за забора голос отца. Он никогда её Надей не называл, исключительно в полной форме.
Он ведь должен был уехать на работу... Этого ещё не хватало. С трудом выбравшись через дыру на свой участок, Надя убрала грязной рукой слёзы с лица, спрятала царапины и вышла на каменную дорожку к баку. Папа, одетый в чёрное пальто, в котором он всегда ездил на работу, показался у теплицы. Он посмотрел на девочку, и на лице его не дрогнула ни одна мышца. Его окуляры блестели на солнце, отчего глаз не было видно.
— Переоденься и иди в дом, - холодно произнёс он, и ушёл.
Надя обрадовалась единственный раз этому равнодушию. Она быстро пробралась в свою комнату, и посмотрела на себя. Всё её тело в шрамах и царапинах, от футболки почти ничего не осталось. Скоро первые эмоции её от недавних приключений прошли, девочка старалась осмыслить, что тогда увидела. Посреди заросшего, почти заброшенного участка, в гуще зарослей, сидел на самодельной скамеечке странный мужчина, скорее всего маньяк, который мог с ней сделать что угодно. Хотя, он за ней не побежал. Также и продолжил сидеть, наверное. Очень странный человек! Что он там делает в это время суток! Вдруг, это какой-то бродяга, который позарился на заброшенный дом и стал в нём жить? Очень странно!
Порешив на том, что она должна обязательно вернуться туда ещё раз, Надя переоделась, умылась, как смогла, и вышла на веранду. Отец стоял и общался с бабушкой.
— Купи укропы после работы, - говорила она.
— У нас своя не растёт что ли? – с раздражением произнёс папа.
— Не уродилась.
— Хорошо, - сказал он, и только в этот момент увидел девочку, - Где ты была?
Надя молчала. В этот момент всё вокруг стихло, мухи перестали жужжать над тарелкой с салатом, кузнечики в траве не стрекотали, ветер затих. В воздухе установилась духота.
— Я тебя кричал минут десять, - с ещё большим раздражением произнёс мужчина, - Мне надоело с тобой играть в прятки.
Бабушка неравнодушно смотрела на общение отца и дочери и хотела вмешаться, но не могла найти момент – сердце не давало. Надя молчала.
— Вот что это с тобой? – прикоснулся к лицу девочки своими руками папа, оглядев царапины, - Ты должна стать известной скрипачкой, а сейчас ты похожа больше на нищенку. Это не так, как я хочу.
Надя молчала.
— Выпороть бы тебя, да времени нет, работать надо. Вместо этого сегодня в баню не пойдёшь, поняла? – закончил он таким же равнодушным тоном, каким говорит обычно.
Поправив пальто, он вышел, сел в машину, закрыл ворота и уехал. Бабушка хотела прижать к себе внучку, но та побежала к себе в комнату. Оставшийся день она провела одна, никуда не выходя, ничего не поев, не почитав книжки из списка литературы на лето. Девочка слышала, что вечером пришла мама, но не в том состоянии, которого ожидал отец, из-за чего почти до ночи до её комнаты доходили выкрики женщины и звуки разбитой посуды... Только поздней ночью, когда за окном уже показался светлый полумесяц, а дом затих, Надя уснула...
Надя проснулась в слезах. Нет, это был вымысел, это был сон! Сейчас она лежит в своей уютной кроватке, из окон идут солнечные лучики, почти дошедшие до лица девочки, за дверью слышится бабушкино стряпанье, несёт запахом свежих овощей с огорода...
Она встала, умылась, переоделась и отправилась за стол. Он располагался на веранде, откуда был красивый вид на сад. С навеса шли ветки винограда, наполовину закрывающие обзор, у заборчика веранды проходила каменистая дорожка, которая вела в небольшой садик с прудиком и яблонями. Из самих деревьев выглядывала небольшая деревянная крыша – это была баня. За ней стояли теплицы и сам огород.
Но это лишь общее описание. На всей территории девочка имела множество своих скрытых точек, о которых знала только она, иногда бабушка. Так, например, у леса, где кончался участок, через кусты было отверстие в заборе, через которое Надя иногда выбегала. Их домик располагался у подножья горы Сушкина, склон был довольно резок в некоторых местах, но она всё равно как-то поднялась на вершинку. Какие виды оттуда открывались!
Ещё Надя любила проводить время на чердаке. Там был оборудован тайный личный уголок, где находились все самые заветные вещи: различные браслетики, ожерелья, бусы, повязки, потом игрушки, тетрадки, фотоальбомы. Много всяких ненужных вещей было, до которого никому не было дела, кроме Нади. Она, как хитрая сорока, тащила всё, что ей нравилось.
Недавно появилось ещё одно интересное место – соседний участок. Он был заброшен: хозяин давно ничего не предпринимал для благоустройства. Обнаружив дыру в заборе в гуще сада, Надя решила тут же после обеда посмотреть новую неисследованную территорию. Папа уедет на работу, мама пойдёт к соседке, а бабушка будет спать – идеального момента не найти.
— Сегодня в баню пойдём? – спросил отец, съев салат и запив его крепким чаем без сахара.
Он всегда за столом читал газеты. Везде мужчина держал себя в полном порядке. Под его руками, казалось, всё превращалось в этот порядок. И перед сном, и после сна, и на работе, и дома он имел строгий, аристократический взгляд ко всем вещам. Да и выглядел он как аристократ: аккуратно выстриженная борода, очки с круглыми окулярами, которые идеально лежали на носу мужчины, ровные ногти на пальцах, свежее лицо, строгая белая рубашка и чёрные брюки как домашняя одежда. Кроме того, отец Нади не мог отказаться от дорогих духов, несмотря на то что их нюхают только три человека. Каждый день принимал часовой душ, на выходные ходил к местному парикмахеру, за столом ел только определённые блюда из определённых продуктов с определённой калорийностью. «Человек-часы», как называли его коллеги по работе.
— Вот же, только вчера парились, - ответила мама.
Она была почти полной противоположностью супруга. Её косые глаза смотрели в разные стороны, длинные волосы не подчинялись расчёске, одежда имела потёртости и пятна. Женщине было всё равно на себя, зато она была готова работать на других. Все свои эмоции и чувства она не выказывала. До определённых моментов, пока точка кипения не зашкаливала. После таких «испусканий» она приходила в состояние истощения, и снова копила свои мысли в голове, накладывая одни на другие. Это был человек с ужасной судьбой: рано потеряв родителей, она осталась с самого начала жизни одна. Ещё тащили из семьи в семью, где не было уважения ни к ней, ни к другим. Так, уже в 14 лет пришлось начинать самостоятельную жизнь, влекущую за собой множество опасностей. Папа был случайным человеком, попавшимся на её дороге жизни. Как-то раз, познакомившись в кофейне, между ними завязались очень трудные и долгие отношения, в результате которых мужчина настоял выйти за него, чтобы ей стало легче жить. Действительно ли жизнь её улучшилась? Появились постоянное место жительства, работа, ребёнок. По идее, да, но была ли согласна она с этим мнением – никто, кроме неё, не знает.
— Если пойдёте, то без меня, - произнесла бабушка.
Ольга Николаевна была единственным родным человеком для отца Нади, который остался в живых на данный момент. Ей было под девяносто, и возраст давал о себе знать. Где-то лет пять назад её ноги абсолютно отказали, и сейчас пенсионерка перемещается при помощи инвалидной коляски. Кроме того, у неё были серьёзные проблемы с сердцем: пережив два инфаркта, она находилась в зоне риска, и третий удар мог стать последним. Ей нужен был постоянный покой, который мог быть только в деревне, куда её и привозят на всё лето каждый год.
Позавтракав, все разошлись по своим делам. Мама ушла к соседке за банками, хотя все знали в семье, что она уходила поговорить по душам. Папа, дочитав газету, продолжал сидеть в кресле и любоваться природой, покуривая сигару. Бабушка вязала различные вещи на зиму – ничего более ей и не оставалось делать. Лежащий на земле клубок иногда подхватывала чёрная кошка Мурка, играла с ним, всё больше распутывая его, но Ольге Николаевне от этого было только милее и веселее.
Пока девочка оббежала весь участок несколько раз, проверив дырку в заборе, папа стал уже собираться на работу. Официально работал он в издательстве редактором, а также подрабатывал переписыванием некоторых бумаг, о которых здесь нельзя сказать. Его работа была полна букв, красивых чёрточек и линий чёрного цвета, иногда синего и красного. Его работы высоко ценили, но за пышность и чрезмерную описательность действий ругали. Тем не менее, мужчина стал довольно популярен в некоторых кругах. Встречаясь с друзьями или коллегами, он делился тем, как живёт в прекрасном особняке с любящей женой и дочкой, что всё держит в ежовых рукавицах, и все его уважают. Из всего этого правдой был, пожалуй, только особняк, но и тот находился в полуразрушенном состоянии, а восстанавливать его не было средств. Каждый год глава семейства обещал его продать кому-нибудь, но так и делал этого – возможно, чтил наследство своих родителей.
— Всё, семья, я поехал. Буду до восьми, - крикнул папа бабушке и дочке. Поцеловавшись, он вывез свой внедорожник с участка и закрыл ворота.
Надя ещё немного подождала, пока бабушка не прекратит стряпать на кухне и не заснёт за просмотром телевизора, и, наконец, отправилась в это загадочное место.
За баком с водой, где начиналась малина, через кусты в решётчатом заборе была расковырянная дырка. Для того чтобы в неё пролезть, пришлось немного расширить пространство внизу и расчистить землю. Впереди находились непроходимые для взрослого человека кустарники, которые были высотой в полтора раза точно больше самого забора. Для любопытной Нади, конечно же, ничего не могло быть непроходимым.
Почувствовав первую боль от высоких и тяжёлых веток, девочка начала медленно и аккуратно искать наиболее лёгкие проходы у самой земли. Её белая футболка и шорты давно превратились во что-то чёрное и оборванное, как у детей нищенок. Но на это Надя не обращала внимание. Самое главное: найти то, что здесь должно быть.
Спустя какое-то время джунгли начали пропускать через себя всё больше солнечного света, и девочка вышла на какую-то тропинку, также заросшую, но более-менее протоптанную и без больших кустов. Она была окружена теми зарослями, в которых стояла до этого. За ней находился небольшой «коридорчик», который создала своим телом.
Немного отряхнувшись и сняв с себя несколько букашек, Надя ещё раз осмотрелась. Слева тропинка вела в ещё какие-то гущи зарослей, справа виднелось какое-то строение с трубой, напоминающее дом. В последнее место она и решила направиться.
Солнце уже находилось в зените. Оно кидало свои лучи на голову девочки, слегка её припекая. От этой знойной жары Надя стремилась поскорее скрыться хоть где-нибудь. Выйдя к дому, она обнаружила его в довольно плохом состоянии. Размером строение, конечно, было меньше, чем их дом. Зелёные стены давно обветшали, деревянная крыша имела множество дыр, рамы окон держались с большим трудом на своих местах. Крылечко шаталось и не имело нескольких ступенек, но подняться всё-таки на веранду было можно. На ней располагались какие-то инструменты, строительные материалы и небольшой столик, по которому ползла зелёная жирная гусеница. Около него был проход в сам дом, дверь держалась почти что на соплях и шаталась от любого ветерка, которого здесь почти не было из-за зарослей.
Надя, переборов в себе все страхи, вошла в этот дом, не ощущая чьего-то присутствия в нём. В начале дома между входом и основной комнатой было небольшое пространство, которое служило здесь хранилищем и кухней. Рядом с тумбочками валялись коробки с различными запчастями, книгами, платками, одеждой – всё смешалось и лежало в одной кучке, от которой, к тому же, и не очень приятно пахло. На почти чёрной кухонной плите на одной из конфорок стоял ржавый чайник, в котором была вода, тоже не очень хорошего качества, с различными кусками металла.
Пройдя весь хлам, девочка оказалась в основной комнате. Здесь было гораздо просторнее, но хлама и мусора меньше не стало. У грязного окна стояла расправленная грязная кровать, но более чистая, чем все остальные объекты в комнате. У самого входа находились два книжных шкафа, доверху заполненные самыми разными альманахами и томами. Девочка хотела даже взять один из них, но побоялась при неожиданном наклоне шкафа в её сторону. Падения удалось избежать из-за уже кем-то подпёртых ножек.
Посередине комнаты стоял большой деревянный стол, на котором валялось много макулатуры и пищевых объедков. Удивительно, как он удержался на четырёх ножках, сдерживая весь этот хлам. И где-то посреди него Надя, встав на небольшую шатающуюся табуретку, нашла чёрно-белую фотографию. На ней был изображен какой-то мужчина в шапке-ушанке, довольно высокий, стройный, с гладко выбритым подбородком, чёрными короткими волосами и счастливыми глазами, смотрящими прямо на зрителя. Он обнимал какую-то женщину его же возраста – тоже очень красивую, напоминающую маму Нади, и, кажется, его дочурку, чуть взрослее самой девочки. Вот она – счастливая семья, образец счастья, по крайней мере, который сама Надя видела в первый раз. Даже слеза пробежала по её лицу.
Положив на место фотографию, девочка ещё походила по комнате и вернулась постепенно к тому месту, откуда и вылезла. Дальше она хотела осмотреть тропинку от дома до самого конца.
Вдалеке трудно было что-либо разглядеть, а вокруг шли только заросли. И кто её здесь протоптал? Вообще, довольно странное место. Надя ждала чего-то большего – приключений, а это оказался простой пустой заросший участок с заброшенным домом. Её детское воображение уже само начало создавать монстров, которых она била палкой, отчего в этих местах, кажется, впервые за долгое время появился ветер. Ветер живой, исходящий от истинно живого существа. И природа как-то оживилась – из многолетних джунглей вышли некоторые насекомые, которые посмотрели на небо и удивились его необъятностью. Весь стройный порядок здешней природы как-то нарушился, всё начало шевелиться, оживляться.
Через какое-то время девочка вышла к тому, чего не ожидала здесь увидеть. Это было небольшое расчищенное место, в центре которого стоял каменный фонтан, из него шла холодная родниковая вода. Рядом с ним росли белые цветочки, напоминающие розы, которые тянулись к солнцу. Всё было окружено теми же зарослями, лишь в некоторых местах виднелся деревянный забор, за которым находилась свобода и гармония. Хотя, и у этого фонтанчика её было достаточно – единственное место на всём участке, где приятно находиться.
На человека, сидящего на деревянной скамье около фонтана, Надя обратила внимание только через какое-то время. Это был высокорослый мужчина с полностью заросшей чёрными волосами головой, длинной бородой, очень худой, со смуглой загорелой кожей. Когда он взглянул на девочку, в его лице была безнадёжная грусть, в которой выражалась ненависть ко всему миру, причинившему глубокую боль. Одежду он давно свою не менял, так как на люди не выходил. Оборванная серая рубаха с закатанными рукавами и чёрные грязные штаны – всё, похоже, что он имел сейчас в этой жизни.
Посмотрев на девочку, он довольно удивился её присутствием. Человек попытался улыбнуться, однако вместо этого у него вышла какая-то злобная, ехидная ухмылка, которую обычно делают какие-нибудь маньяки. Надя, конечно, и была очень любопытной и смелой, но в этот момент в её детских фантазиях представилось возможное развитие событий. Её схватывают, относят в дом, запирают двери, достают нож и... Недодумывая последних действий, Надя бросилась бежать. Она не стала искать той дыры, которую расковыряла в джунглях, а, наоборот, бросилась прямо через них. Бег с каждым шагом затруднялся, и вот, она уже в зарослях, но уже шевельнуться не может, так как ветки намертво привязали её к себе. Чем усерднее Надя старалась отпихнуться, тем больнее били её враги. Маньяк так и не показывался. Но он мог в любое время прийти. В ужасающей жаре и тесном пространстве из веток и листьев девочке предстояло успокоиться и спокойно выйти из этих джунглей.
Как успокоиться в этой ситуации? Собраться с мыслями, подумать о чём-то хорошем. К сожалению, Надя так не умела, и совсем отчаялась. Она порвала свою футболку почти наполовину и порезала сильно руку. От ужасающей боли ей стало настолько больно, что Надя уже не могла двигать хоть как-то своим телом. Девочка представила звезду, к которой летела во сне. Такая мягкая, тёплая, уютная, манящая… Может, это и есть счастье?
Спустя какое-то время ей стало легче, и с этого момента началось высвобождение из этих зарослей. Мужчина так и не показывался. Аккуратно убрав руку с зацепившейся футболкой с одной ветки, проделав данные махинации с другой, а потом и с ногами, Надя смогла уже постепенно продвигаться к забору, который находился за ней. Там и была та самая дыра, через которую она сюда попала. Свобода была так близко...
— Надежда! Надежда! – доносился из-за забора голос отца. Он никогда её Надей не называл, исключительно в полной форме.
Он ведь должен был уехать на работу... Этого ещё не хватало. С трудом выбравшись через дыру на свой участок, Надя убрала грязной рукой слёзы с лица, спрятала царапины и вышла на каменную дорожку к баку. Папа, одетый в чёрное пальто, в котором он всегда ездил на работу, показался у теплицы. Он посмотрел на девочку, и на лице его не дрогнула ни одна мышца. Его окуляры блестели на солнце, отчего глаз не было видно.
— Переоденься и иди в дом, - холодно произнёс он, и ушёл.
Надя обрадовалась единственный раз этому равнодушию. Она быстро пробралась в свою комнату, и посмотрела на себя. Всё её тело в шрамах и царапинах, от футболки почти ничего не осталось. Скоро первые эмоции её от недавних приключений прошли, девочка старалась осмыслить, что тогда увидела. Посреди заросшего, почти заброшенного участка, в гуще зарослей, сидел на самодельной скамеечке странный мужчина, скорее всего маньяк, который мог с ней сделать что угодно. Хотя, он за ней не побежал. Также и продолжил сидеть, наверное. Очень странный человек! Что он там делает в это время суток! Вдруг, это какой-то бродяга, который позарился на заброшенный дом и стал в нём жить? Очень странно!
Порешив на том, что она должна обязательно вернуться туда ещё раз, Надя переоделась, умылась, как смогла, и вышла на веранду. Отец стоял и общался с бабушкой.
— Купи укропы после работы, - говорила она.
— У нас своя не растёт что ли? – с раздражением произнёс папа.
— Не уродилась.
— Хорошо, - сказал он, и только в этот момент увидел девочку, - Где ты была?
Надя молчала. В этот момент всё вокруг стихло, мухи перестали жужжать над тарелкой с салатом, кузнечики в траве не стрекотали, ветер затих. В воздухе установилась духота.
— Я тебя кричал минут десять, - с ещё большим раздражением произнёс мужчина, - Мне надоело с тобой играть в прятки.
Бабушка неравнодушно смотрела на общение отца и дочери и хотела вмешаться, но не могла найти момент – сердце не давало. Надя молчала.
— Вот что это с тобой? – прикоснулся к лицу девочки своими руками папа, оглядев царапины, - Ты должна стать известной скрипачкой, а сейчас ты похожа больше на нищенку. Это не так, как я хочу.
Надя молчала.
— Выпороть бы тебя, да времени нет, работать надо. Вместо этого сегодня в баню не пойдёшь, поняла? – закончил он таким же равнодушным тоном, каким говорит обычно.
Поправив пальто, он вышел, сел в машину, закрыл ворота и уехал. Бабушка хотела прижать к себе внучку, но та побежала к себе в комнату. Оставшийся день она провела одна, никуда не выходя, ничего не поев, не почитав книжки из списка литературы на лето. Девочка слышала, что вечером пришла мама, но не в том состоянии, которого ожидал отец, из-за чего почти до ночи до её комнаты доходили выкрики женщины и звуки разбитой посуды... Только поздней ночью, когда за окном уже показался светлый полумесяц, а дом затих, Надя уснула...
Она стояла перед своим домом. Всё было в малиновом цвете от заходящего солнца. На веранде никого не было, папина машина стояла у ворот. Перейдя порог дома, девочка куда-то провалилась, в какое-то огромное пространство, состоящее из ничего. Через время почувствовала землю под ногами. Перед ней находилась белая дверь, открыв которую, Надя увидела комнату, полностью состоящую из зеркал. Посередине на высоком стуле, который обычно стоит в различных кафе и барах, сидел отец, но лица его нельзя было увидеть из-за висящих зеркал прямо перед ним. Он всё смотрел в них, и напевал какие-то песенки.
— Папа? – попыталась обратить на себя внимание девочка.
— У меня времени нет, работать надо... – произнёс он, - ла-ла-ла... Купи укропы после музыкальной школы.
За всё это время он ни разу не взглянул на свою дочь – зеркала его привлекали больше. На своём лице мужчина стремился найти мельчайшие дефекты, чтобы от них избавится в ту же минуту.
Надя начала бежать от него. Но зеркала появлялись из неоткуда прямо перед её лицом. Сзади доносился зловещий голос: «Посмотри на себя... Что это с тобой? Причешись, я хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть». Зеркала резали, девочке было больно, но она бежала. Они возникали сплошными стенами, но через осколки Надя их проходила. Бежала столько, сколько сил хватало.
И вот, зеркала перестали появляться на её пути, себя девочка ощутила раскромсанной, порезанной, поделённой на части, но всё ещё целой. Вдалеке, в чёрном непроглядном «ничего» возник силуэт сидящего на скамеечке человека с длинной бородой. Он посмотрел на неё, но в этот раз Надя увидела в улыбке что-то доброе, приятное, неравнодушное...
Девочка снова проснулась в холодном поту. Ей было хуже прежнего – тело ныло, голова болела, глаза сухие из-за большого количества выплаканных слёз. На улице шёл небольшой дождик.
Не умываясь и не заправляя кровать, Надя отправилась на кухню налить холодной воды. На веранде она обнаружила свою маму, которая тоже была в шрамах – кто-то её бил. Тихо отпив пять стаканов, девочка вернулась в свою комнату, натянула дождевик, и вышла на улицу, к забору.
Стояло раннее утро. На зелёных листочках скопились капельки, которые при дуновении ветра тут же падали на землю. По ней проходила небольшая молочная дымка. На противоположном участке заросли немного опустились из-за воды, что даже стало заметно крышу дома.
Было довольно прохладно, девочка находилась почти в одном дождевике, но она всё равно решила пойти на то место. Все ещё спали, и навряд ли бы кто-то её заметил, но на всякий Надя ещё раз оглянулась и пробежалась по участку. Только после этого, через лужи и землю снова полезла через кусты и заросли. Было гораздо легче, так как вся растительность стала влажной и мягкой – воды только многовато.
Надя вышла на тропинку и повернула налево – снова этот фонтан, скамеечка... Там продолжал сидеть мужчина. На нём была та же одежда, только куртка с капюшоном добавилась. Он посмотрел на девочку, уже не стал улыбаться, пододвинулся, чтобы Надя смогла сесть. Она совершенно спокойно села к неизвестному человеку. Дождь продолжал лить, каменный фонтан уже не работал – в нём и так было достаточно воды. Веяло приятным запахом сырости, исходящим от всего.
— Тебя как зовут? – произнёс мужчина, не смотря на девочку. Его басистый голос имел какой-то особенный нежный, успокаивающий эффект.
Она молчала. Только стук капель дождя об каменные плиты сопровождал их разговор.
— Меня Матюхой звать, - сказал грустно мужчина.
Снова молчание. Вдалеке где-то прогремел гром. Стало ещё темнее из-за приближающихся ещё больших туч.
— Жизнь ужасна, - начал он, - несправедлива. Сидишь так и думаешь целыми днями, ночами – почему именно сюда тебя она занесла... А впрочем, давай тебе хотя бы выскажусь, кто я такой.
Надя приготовилась слушать, глубже укутавшись в почерневший от земли дождевик.
— Папа? – попыталась обратить на себя внимание девочка.
— У меня времени нет, работать надо... – произнёс он, - ла-ла-ла... Купи укропы после музыкальной школы.
За всё это время он ни разу не взглянул на свою дочь – зеркала его привлекали больше. На своём лице мужчина стремился найти мельчайшие дефекты, чтобы от них избавится в ту же минуту.
Надя начала бежать от него. Но зеркала появлялись из неоткуда прямо перед её лицом. Сзади доносился зловещий голос: «Посмотри на себя... Что это с тобой? Причешись, я хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть». Зеркала резали, девочке было больно, но она бежала. Они возникали сплошными стенами, но через осколки Надя их проходила. Бежала столько, сколько сил хватало.
И вот, зеркала перестали появляться на её пути, себя девочка ощутила раскромсанной, порезанной, поделённой на части, но всё ещё целой. Вдалеке, в чёрном непроглядном «ничего» возник силуэт сидящего на скамеечке человека с длинной бородой. Он посмотрел на неё, но в этот раз Надя увидела в улыбке что-то доброе, приятное, неравнодушное...
Девочка снова проснулась в холодном поту. Ей было хуже прежнего – тело ныло, голова болела, глаза сухие из-за большого количества выплаканных слёз. На улице шёл небольшой дождик.
Не умываясь и не заправляя кровать, Надя отправилась на кухню налить холодной воды. На веранде она обнаружила свою маму, которая тоже была в шрамах – кто-то её бил. Тихо отпив пять стаканов, девочка вернулась в свою комнату, натянула дождевик, и вышла на улицу, к забору.
Стояло раннее утро. На зелёных листочках скопились капельки, которые при дуновении ветра тут же падали на землю. По ней проходила небольшая молочная дымка. На противоположном участке заросли немного опустились из-за воды, что даже стало заметно крышу дома.
Было довольно прохладно, девочка находилась почти в одном дождевике, но она всё равно решила пойти на то место. Все ещё спали, и навряд ли бы кто-то её заметил, но на всякий Надя ещё раз оглянулась и пробежалась по участку. Только после этого, через лужи и землю снова полезла через кусты и заросли. Было гораздо легче, так как вся растительность стала влажной и мягкой – воды только многовато.
Надя вышла на тропинку и повернула налево – снова этот фонтан, скамеечка... Там продолжал сидеть мужчина. На нём была та же одежда, только куртка с капюшоном добавилась. Он посмотрел на девочку, уже не стал улыбаться, пододвинулся, чтобы Надя смогла сесть. Она совершенно спокойно села к неизвестному человеку. Дождь продолжал лить, каменный фонтан уже не работал – в нём и так было достаточно воды. Веяло приятным запахом сырости, исходящим от всего.
— Тебя как зовут? – произнёс мужчина, не смотря на девочку. Его басистый голос имел какой-то особенный нежный, успокаивающий эффект.
Она молчала. Только стук капель дождя об каменные плиты сопровождал их разговор.
— Меня Матюхой звать, - сказал грустно мужчина.
Снова молчание. Вдалеке где-то прогремел гром. Стало ещё темнее из-за приближающихся ещё больших туч.
— Жизнь ужасна, - начал он, - несправедлива. Сидишь так и думаешь целыми днями, ночами – почему именно сюда тебя она занесла... А впрочем, давай тебе хотя бы выскажусь, кто я такой.
Надя приготовилась слушать, глубже укутавшись в почерневший от земли дождевик.
— Я родился в многодетной семье, у меня было семь братьев и две сестры. Мама была наполовину русская, отец – таджик, мигрант с туманным прошлым. За счёт его работы мы в первое время выживали. Несколько мальчиков умерло ещё в младенчестве, что, как бы аморально не звучало, пошло на пользу семье. С меньшим количеством детей уживаться легче. В какой-то момент, взяв все деньги из дома, папа бросил нас, и мы остались без ничего.
Перебрались в общагу… Ужасное и гиблое место. Ни одному врагу не пожелаю там оказаться. Представь этот ритм жизни: встаёшь за час раньше, чем все, занимаешь очереди среди своих на душ, который один на весь этаж, моешься в грязной холодной воде, идёшь завтракать пустым супом без мяса, а после в школу, где над тобой все смеются и издеваются, что «ты бомж». И так из раза в раз. Каждый будний день.
Я-то к такому привык, но вот мой брат – Рамиль - вечно плакал и ныл о том, что ему плохо. Он хотел уйти к отцу, «у которого было много денег». И, действительно, как-то раз убежал. Искали всей общагой по всему городу, и нашли… на самой окраине, где-то в гаражном кооперативе, с большим трудом подобрали и утащили обратно. Мать его отпорола так, что он на всю жизнь запомнил и потерялся где-то в себе.
К классу седьмому нас в семье оставалось четыре ребёнка: я, Рамиль, Ахмед и Эльвира. Я выделялся среди остальных тем, что во мне играли более русские корни, потому меня и прозвали Матвеем. За это и гнобили сами родственники. К слову, я единственный, кто хоть чем-то увлекался и к чему-то стремился. У нас учителем по истории был Николай Александрович – интереснейший человек, который одновременно успевал работать с каждым учеником индивидуально. Так и со мной – он единственный, кто понял, что со мной происходит, и стал для меня неким наставником. Я захотел стать таким же, как он. Увлёкся общественными науками, историей. Но моим мечтаниям не суждено было сбыться.
Чтобы прокормить нашу семью, матери приходилось работать на трёх работах сразу, а за нами приглядывала подруга из комнаты напротив по коридору. И вот, в какой-то момент мать перестала работать, потому что нашла нам нового «папу», вышла замуж скромно. Он был какой-то пьяницей, напоминающей настоящего отца, но он очень сильно любил мать, отчего никуда уйти не мог. За счёт его работы и мама стала дома чаще бывать и следить за дисциплиной. Мне запрещалось играть или гулять, потому что я должен был стать «стоматологом, чтобы получать много денег». В какой-то момент я действительно поверил в этот шанс, и сменился по профилям на биологию и химию, которые мне, к слову, вовсе не нравились. Испытания по ним для поступления в один из ПТУ я сдать так и не смог.
Подхожу к матери я в тот же день вечером. Наш разговор выглядел примерно так:
— Что, как?
— Нет, не сдал… Есть другой вариант, но там деньги нужны…
Она потупила глаза.
— Мы в тебя вложили уже достаточно средств. Выкручивайся сам.
— Тогда я не буду поступать.
— Вот он наш, сыночек! А где учиться будешь, а?
— Нигде. Работать буду.
— Тебе ещё рано работать. Все учатся, и ты один такой, исключительный, у нас, не будешь!
— Он просто выделится хочет, вот и всё! – дакнула Эльвира, накрашиваясь для встречи с очередным парнем.
— А ты, дура, как будто не хочешь!
Взъелся я тогда на весь мир. Все вокруг знали, что если вывести меня из себя, то всему окружению не миновать от моего гнева. Мать любила смеяться, зная, что ничем плохим это не закончится. Но в тот момент произошло обратное.
— Матя, ты сам конченный дурак! Не хочешь помогать ни себе, ни семье! О тебе мать заботится, всё дала тебе!..
— Ничего она мне не дала!
— Вот, значит, как ты к родной матери, да?..
Что-то во мне вспыхнуло. Эльвира сидела за столом, и я подошёл к ней и шлёпнул по лицу ладонью. По комнате прошёлся шлепок. Когда пришли в комнату братья, они накинулись на меня, девочка сидела, прижав руки к покрасневшему месту, и заплакала. Физически я развит был не так уж и сильно, потому не смог отдать отпор двум кувалдам, которые меня снесли за два удара на пол. Разбив мне лицо, они отошли, как сказала мать. Вся эта обстановка напоминала мне русские семьи века два назад, когда царила власть на силе и крепком мужском слове.
— Проваливай из дома! Я не хочу тебя видеть!
Эти слова обычно означали то, что я должен буду сейчас уйти к своему другу переночевать, а затем вернуться обратно (со мной такое уже происходило несколько раз). Но вернулся я ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Мне пришлось перебраться к другу Тимуру, у которого дома ситуация была, конечно, не мягче, но зато, однозначно, спокойнее и доброжелательнее, чем у меня. Его мама приняла меня радушно и посчитала как за своего сына.
Новая жизнь по стандартам не представлялась возможной, и мне нужно было выбирать иной путь, без поступления в колледж или университет, потому что у меня не получалось сдать билеты или заплатить за обучение. Путь, который обычно никто не выбирает, появился передо мной.
Тимур помог мне попасть в какой-то инженерный техникум. Он был настолько непопулярен и слаб, что меня туда пустили даже с моими нулевыми знаниями о физике. Фактически я его посещал только для получения документов об образовании, для «галочки». Большинство времени я тратил на подработку в одной из наших поликлиник рядом.
Удивительно, но мне нравилось работать с людьми. Несмотря на их несовершенство, несмотря на их слабость… Да, я был горд в своё время, и частично от этого хотел помочь людям стать лучше. Но сколько души я вкладывал в простые разговоры со стариками… Мне было жалко их, мне хотелось всем-всем помочь стать лучше… Постепенно моё желание «всех изменить» превратилось в искреннее, доброе «всем помочь». В собственном представлении добро должно было победить. Все должны были стать неравнодушными, здоровыми, честными и верными людьми, между которыми не будет ссор и обид.
С годами я всё-таки смог максимально приблизиться к профессии «стоматолог» и получить за счёт практики кучу навыков. С возрастом почему-то я всё больше, с одной стороны, разочаровывался во всех, с другой – вера в людей росла. С каждым пациентом работал индивидуально, помогал, наставлял, много разговаривал… Но от коллег узнавал сначала об одной новости, что один из них, кто находился у меня совсем недавно на приёме, умер от алкоголизма. Потом о другой, что женщина была убита мужем из-за того, что дети умерли через несколько часов после родов из-за интенсивного курения…
Почти каждый, с кем я общался, не понял и не усвоил моих слов. И этот факт глубоко разочаровал меня…
В тот момент моя эффективность рабочая снизилась. Меня могли уволить, но поддержала коллега – Маша, одна из моих помощниц и активная волонтёрка, если говорить по-современному. Сама девушка говорила, что была вдохновлена моим примером «из грязи в князи» (на тот момент зарплата уже была приличной), и хочет также. Мы с ней стали чаще встречаться и общаться. Я заметил в ней того человека, на которого подействовали мои речи, и которые действительно позволили ей стать куда лучше.
— Почему ты работаешь волонтёром? – спросил её как-то я во время перекура.
— Знаешь, я всё-таки верю, что добро в мире есть. Главное – верить в это, и не рассчитывать получать что-то взамен.
— Какая ты наивная… Ни добра, ни зла не существует в нашем время. Всё это пустышка, выдумка…
Через месяц я уже говорил по-другому и абсолютно соглашался с ней во всех точках. Она действительно дала мне понять, что это добро есть. Я сам записался в волонтёры и ходил по бедным пенсионерам. Переводя их через дорогу, я чувствовал, как по моему лицу пробегали искренние слёзы счастья. Мне удалось найти то, что я хотел, и для меня добро победило и зло, и аморальность.
А с Машей мы виделись теперь чуть ли не каждый день. В тот момент я уже давно переехал от Тимура, жизнь которого, кстати, сложилась не менее удачно – он устроился компьютерщиком в какую-то контору, где тоже получал достаточное количество денег. Девушка обещала переехать ко мне на днях, а когда это произошло, мы почувствовали, что счастливое независимое будущее всё-таки наступило…
Однако жизнь расставила всё по своим полочкам. Через несколько дней меня, как всё ещё пригодного на военную службу, отправили в армию. Мы удивились, почему так вышло это, но выбора не оставалось – денег на военный билет не хватало.
До отправки в армию с Машей мы венчались. Я не забуду тот день. Мы стояли под небольшим деревянным навесом, приехал фотограф. На улице шёл проливной дождь, но я всё равно стоял в изящном костюме, а она в белоснежном длинном платье. Полностью промокшие, мы поцеловались, прикоснувшись мокрыми лицами друг к другу. Какая страсть чувствовалась в этом поцелуе!
После этого я уехал в армию. Тебе я не буду говорить о том, что пережил там, на резне с моджахедами. Этого тебе знать не нужно. Ты девочка, ты не будешь участвовать в войнах... Перейду лучше к тому моменту, когда я вернулся обратно. Страна была в тот момент в разрушенном состоянии, нам всем предстояло восстанавливаться, очень долго. Прибыв в свое тёплое гнёздышко, я обнаружил, что оно разорено и уже охладело ко мне.
А? Нет, я поддерживал отношения с Машей. Мы переписывались часто, она ждала меня каждый день… Но, когда вернулся и обнаружил пустую квартиру – всё сразу понял. Было в ней довольно прибрано и уютно, будто вчера только покинули помещение. На столе рядом с её любимыми фиалками лежала записка. Примерное содержание было такое:
«Любимый Матя!
Я хочу тебе сказать о том, что обстоятельства меня вынудили покинуть наше гнёздышко. За всё время войны я пыталась понять, за что я тебя полюбила. За качества? Нет. За деньги? Нет… Долго переваривала и посчитала нужным сделать так, чтобы ты это прочитал именно сейчас.
Я поняла, что любила тебя за то, что ты единственный, кто на меня обратил внимание и понял мою душу. Твоя поддержка была оказана тобой ко мне чисто из жалости. Это не была настоящая любовь, это лишь привязанность, не больше…И я пришла к выводу, чтобы дальше не разрушать наши жизни под маской «любви», уйти. Забудь меня. Забудь навсегда, иди дальше, без меня. Возможно, наши пути когда-нибудь пересекутся, но в этот будущий раз мы уже точно не продолжим встречаться…
Твоя Маша».
Честная *censored*… Прости за выражение, но она действительно сказала правду. Я это понял в ту же секунду. Однако моя привязанность действительно переросла в любовь. Я посвящал на фронте много песен ей, проводил победы в честь неё... Но меня никто не спросил. Никто, никак. Последняя надежда во мне разрушилась. Я не понял, за что сражался. Я потерял истинный смысл добра и до сих пор не могу найти его, хоть в этом плане она и проявила наивысший акт доброты, но этого я не понял в тот момент…
Через несколько дней узнал, что Маша начала встречаться с каким-то алкашом местным, в котором увидела «глубокую душу». Это выражение разошлось по всем дворам нашего района, и все смеялись от этого. Но мне было её жаль. А она и не знала этого.
Моя жизнь покатилась ко дну. Я не продолжил работать в больнице, а устроился на подработку в магазин. Пришлось продать двухкомнатную квартиру и купить однокомнатку. Удивительно, как тогда я ещё жил…
И вот, в какой-то момент встретил я свою мать. Она стояла на рынке и сразу узнала меня, несмотря на раны и седеющие волосы. Подбежав ко мне, старуха обняла меня, но я оттолкнул её.
— Ты что… сынок… - заплакала она.
— Что ты со мной сделала? А до чего себя довела? Почему ты не могла успокоиться и больше не бегать по мужикам? – начал я на весь рынок так, что все даже обернулись и вслушались в нашу перепалку, - Вы меня били. Издевались надо мной. А я хотел лишь исполнить свою мечту – педагогом стать. Почему ты меня сейчас обняла?
— Матя… - промямлила она, - ты единственный, кто у меня остался… Возвращайся…
Я посмеялся.
— Да ладно! Одна сдохла как проститутка, другие бросили тебя и уехали за отцом, да?
Я сказал первое попавшееся в голову, но старуха кивнула, что меня поразило ещё больше.
— И кто виноват в этом? КТО? Я? ПОЧЕМУ ТЫ У МЕНЯ ПРОСИШЬ ЕЩЁ ЧТО-ТО ПОСЛЕ ВСЕГО ТОГО, ЧТО СДЕЛАЛА СО МНОЙ?
Я плюнул в её сторону и пошёл прочь, но меня схватили сотрудники полиции. Я же говорил до этого, что если меня вывести из себя, то ничем хорошим это не закончится? Так вот, в тот момент я подрался с одним из полицейских, и закончилось это… ну, не очень хорошо…
Установилось молчание. Матюха немного задремал.
Перебрались в общагу… Ужасное и гиблое место. Ни одному врагу не пожелаю там оказаться. Представь этот ритм жизни: встаёшь за час раньше, чем все, занимаешь очереди среди своих на душ, который один на весь этаж, моешься в грязной холодной воде, идёшь завтракать пустым супом без мяса, а после в школу, где над тобой все смеются и издеваются, что «ты бомж». И так из раза в раз. Каждый будний день.
Я-то к такому привык, но вот мой брат – Рамиль - вечно плакал и ныл о том, что ему плохо. Он хотел уйти к отцу, «у которого было много денег». И, действительно, как-то раз убежал. Искали всей общагой по всему городу, и нашли… на самой окраине, где-то в гаражном кооперативе, с большим трудом подобрали и утащили обратно. Мать его отпорола так, что он на всю жизнь запомнил и потерялся где-то в себе.
К классу седьмому нас в семье оставалось четыре ребёнка: я, Рамиль, Ахмед и Эльвира. Я выделялся среди остальных тем, что во мне играли более русские корни, потому меня и прозвали Матвеем. За это и гнобили сами родственники. К слову, я единственный, кто хоть чем-то увлекался и к чему-то стремился. У нас учителем по истории был Николай Александрович – интереснейший человек, который одновременно успевал работать с каждым учеником индивидуально. Так и со мной – он единственный, кто понял, что со мной происходит, и стал для меня неким наставником. Я захотел стать таким же, как он. Увлёкся общественными науками, историей. Но моим мечтаниям не суждено было сбыться.
Чтобы прокормить нашу семью, матери приходилось работать на трёх работах сразу, а за нами приглядывала подруга из комнаты напротив по коридору. И вот, в какой-то момент мать перестала работать, потому что нашла нам нового «папу», вышла замуж скромно. Он был какой-то пьяницей, напоминающей настоящего отца, но он очень сильно любил мать, отчего никуда уйти не мог. За счёт его работы и мама стала дома чаще бывать и следить за дисциплиной. Мне запрещалось играть или гулять, потому что я должен был стать «стоматологом, чтобы получать много денег». В какой-то момент я действительно поверил в этот шанс, и сменился по профилям на биологию и химию, которые мне, к слову, вовсе не нравились. Испытания по ним для поступления в один из ПТУ я сдать так и не смог.
Подхожу к матери я в тот же день вечером. Наш разговор выглядел примерно так:
— Что, как?
— Нет, не сдал… Есть другой вариант, но там деньги нужны…
Она потупила глаза.
— Мы в тебя вложили уже достаточно средств. Выкручивайся сам.
— Тогда я не буду поступать.
— Вот он наш, сыночек! А где учиться будешь, а?
— Нигде. Работать буду.
— Тебе ещё рано работать. Все учатся, и ты один такой, исключительный, у нас, не будешь!
— Он просто выделится хочет, вот и всё! – дакнула Эльвира, накрашиваясь для встречи с очередным парнем.
— А ты, дура, как будто не хочешь!
Взъелся я тогда на весь мир. Все вокруг знали, что если вывести меня из себя, то всему окружению не миновать от моего гнева. Мать любила смеяться, зная, что ничем плохим это не закончится. Но в тот момент произошло обратное.
— Матя, ты сам конченный дурак! Не хочешь помогать ни себе, ни семье! О тебе мать заботится, всё дала тебе!..
— Ничего она мне не дала!
— Вот, значит, как ты к родной матери, да?..
Что-то во мне вспыхнуло. Эльвира сидела за столом, и я подошёл к ней и шлёпнул по лицу ладонью. По комнате прошёлся шлепок. Когда пришли в комнату братья, они накинулись на меня, девочка сидела, прижав руки к покрасневшему месту, и заплакала. Физически я развит был не так уж и сильно, потому не смог отдать отпор двум кувалдам, которые меня снесли за два удара на пол. Разбив мне лицо, они отошли, как сказала мать. Вся эта обстановка напоминала мне русские семьи века два назад, когда царила власть на силе и крепком мужском слове.
— Проваливай из дома! Я не хочу тебя видеть!
Эти слова обычно означали то, что я должен буду сейчас уйти к своему другу переночевать, а затем вернуться обратно (со мной такое уже происходило несколько раз). Но вернулся я ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Мне пришлось перебраться к другу Тимуру, у которого дома ситуация была, конечно, не мягче, но зато, однозначно, спокойнее и доброжелательнее, чем у меня. Его мама приняла меня радушно и посчитала как за своего сына.
Новая жизнь по стандартам не представлялась возможной, и мне нужно было выбирать иной путь, без поступления в колледж или университет, потому что у меня не получалось сдать билеты или заплатить за обучение. Путь, который обычно никто не выбирает, появился передо мной.
Тимур помог мне попасть в какой-то инженерный техникум. Он был настолько непопулярен и слаб, что меня туда пустили даже с моими нулевыми знаниями о физике. Фактически я его посещал только для получения документов об образовании, для «галочки». Большинство времени я тратил на подработку в одной из наших поликлиник рядом.
Удивительно, но мне нравилось работать с людьми. Несмотря на их несовершенство, несмотря на их слабость… Да, я был горд в своё время, и частично от этого хотел помочь людям стать лучше. Но сколько души я вкладывал в простые разговоры со стариками… Мне было жалко их, мне хотелось всем-всем помочь стать лучше… Постепенно моё желание «всех изменить» превратилось в искреннее, доброе «всем помочь». В собственном представлении добро должно было победить. Все должны были стать неравнодушными, здоровыми, честными и верными людьми, между которыми не будет ссор и обид.
С годами я всё-таки смог максимально приблизиться к профессии «стоматолог» и получить за счёт практики кучу навыков. С возрастом почему-то я всё больше, с одной стороны, разочаровывался во всех, с другой – вера в людей росла. С каждым пациентом работал индивидуально, помогал, наставлял, много разговаривал… Но от коллег узнавал сначала об одной новости, что один из них, кто находился у меня совсем недавно на приёме, умер от алкоголизма. Потом о другой, что женщина была убита мужем из-за того, что дети умерли через несколько часов после родов из-за интенсивного курения…
Почти каждый, с кем я общался, не понял и не усвоил моих слов. И этот факт глубоко разочаровал меня…
В тот момент моя эффективность рабочая снизилась. Меня могли уволить, но поддержала коллега – Маша, одна из моих помощниц и активная волонтёрка, если говорить по-современному. Сама девушка говорила, что была вдохновлена моим примером «из грязи в князи» (на тот момент зарплата уже была приличной), и хочет также. Мы с ней стали чаще встречаться и общаться. Я заметил в ней того человека, на которого подействовали мои речи, и которые действительно позволили ей стать куда лучше.
— Почему ты работаешь волонтёром? – спросил её как-то я во время перекура.
— Знаешь, я всё-таки верю, что добро в мире есть. Главное – верить в это, и не рассчитывать получать что-то взамен.
— Какая ты наивная… Ни добра, ни зла не существует в нашем время. Всё это пустышка, выдумка…
Через месяц я уже говорил по-другому и абсолютно соглашался с ней во всех точках. Она действительно дала мне понять, что это добро есть. Я сам записался в волонтёры и ходил по бедным пенсионерам. Переводя их через дорогу, я чувствовал, как по моему лицу пробегали искренние слёзы счастья. Мне удалось найти то, что я хотел, и для меня добро победило и зло, и аморальность.
А с Машей мы виделись теперь чуть ли не каждый день. В тот момент я уже давно переехал от Тимура, жизнь которого, кстати, сложилась не менее удачно – он устроился компьютерщиком в какую-то контору, где тоже получал достаточное количество денег. Девушка обещала переехать ко мне на днях, а когда это произошло, мы почувствовали, что счастливое независимое будущее всё-таки наступило…
Однако жизнь расставила всё по своим полочкам. Через несколько дней меня, как всё ещё пригодного на военную службу, отправили в армию. Мы удивились, почему так вышло это, но выбора не оставалось – денег на военный билет не хватало.
До отправки в армию с Машей мы венчались. Я не забуду тот день. Мы стояли под небольшим деревянным навесом, приехал фотограф. На улице шёл проливной дождь, но я всё равно стоял в изящном костюме, а она в белоснежном длинном платье. Полностью промокшие, мы поцеловались, прикоснувшись мокрыми лицами друг к другу. Какая страсть чувствовалась в этом поцелуе!
После этого я уехал в армию. Тебе я не буду говорить о том, что пережил там, на резне с моджахедами. Этого тебе знать не нужно. Ты девочка, ты не будешь участвовать в войнах... Перейду лучше к тому моменту, когда я вернулся обратно. Страна была в тот момент в разрушенном состоянии, нам всем предстояло восстанавливаться, очень долго. Прибыв в свое тёплое гнёздышко, я обнаружил, что оно разорено и уже охладело ко мне.
А? Нет, я поддерживал отношения с Машей. Мы переписывались часто, она ждала меня каждый день… Но, когда вернулся и обнаружил пустую квартиру – всё сразу понял. Было в ней довольно прибрано и уютно, будто вчера только покинули помещение. На столе рядом с её любимыми фиалками лежала записка. Примерное содержание было такое:
«Любимый Матя!
Я хочу тебе сказать о том, что обстоятельства меня вынудили покинуть наше гнёздышко. За всё время войны я пыталась понять, за что я тебя полюбила. За качества? Нет. За деньги? Нет… Долго переваривала и посчитала нужным сделать так, чтобы ты это прочитал именно сейчас.
Я поняла, что любила тебя за то, что ты единственный, кто на меня обратил внимание и понял мою душу. Твоя поддержка была оказана тобой ко мне чисто из жалости. Это не была настоящая любовь, это лишь привязанность, не больше…И я пришла к выводу, чтобы дальше не разрушать наши жизни под маской «любви», уйти. Забудь меня. Забудь навсегда, иди дальше, без меня. Возможно, наши пути когда-нибудь пересекутся, но в этот будущий раз мы уже точно не продолжим встречаться…
Твоя Маша».
Честная *censored*… Прости за выражение, но она действительно сказала правду. Я это понял в ту же секунду. Однако моя привязанность действительно переросла в любовь. Я посвящал на фронте много песен ей, проводил победы в честь неё... Но меня никто не спросил. Никто, никак. Последняя надежда во мне разрушилась. Я не понял, за что сражался. Я потерял истинный смысл добра и до сих пор не могу найти его, хоть в этом плане она и проявила наивысший акт доброты, но этого я не понял в тот момент…
Через несколько дней узнал, что Маша начала встречаться с каким-то алкашом местным, в котором увидела «глубокую душу». Это выражение разошлось по всем дворам нашего района, и все смеялись от этого. Но мне было её жаль. А она и не знала этого.
Моя жизнь покатилась ко дну. Я не продолжил работать в больнице, а устроился на подработку в магазин. Пришлось продать двухкомнатную квартиру и купить однокомнатку. Удивительно, как тогда я ещё жил…
И вот, в какой-то момент встретил я свою мать. Она стояла на рынке и сразу узнала меня, несмотря на раны и седеющие волосы. Подбежав ко мне, старуха обняла меня, но я оттолкнул её.
— Ты что… сынок… - заплакала она.
— Что ты со мной сделала? А до чего себя довела? Почему ты не могла успокоиться и больше не бегать по мужикам? – начал я на весь рынок так, что все даже обернулись и вслушались в нашу перепалку, - Вы меня били. Издевались надо мной. А я хотел лишь исполнить свою мечту – педагогом стать. Почему ты меня сейчас обняла?
— Матя… - промямлила она, - ты единственный, кто у меня остался… Возвращайся…
Я посмеялся.
— Да ладно! Одна сдохла как проститутка, другие бросили тебя и уехали за отцом, да?
Я сказал первое попавшееся в голову, но старуха кивнула, что меня поразило ещё больше.
— И кто виноват в этом? КТО? Я? ПОЧЕМУ ТЫ У МЕНЯ ПРОСИШЬ ЕЩЁ ЧТО-ТО ПОСЛЕ ВСЕГО ТОГО, ЧТО СДЕЛАЛА СО МНОЙ?
Я плюнул в её сторону и пошёл прочь, но меня схватили сотрудники полиции. Я же говорил до этого, что если меня вывести из себя, то ничем хорошим это не закончится? Так вот, в тот момент я подрался с одним из полицейских, и закончилось это… ну, не очень хорошо…
Установилось молчание. Матюха немного задремал.
— А? Что было потом? – проснулся он, поправляя бороду, - Подняли моё дело, узнали обо много чего интересного из прошлого, кхм… И за то, и за этот случай мне дали несколько лет тюрьмы. Просидел там, вернулся… Продал квартиру, купил дом этот, вот и живу уже… какой год… даже не вспомню.
Надя не заметила, как они уже сидели дома у Матюхи за столом. На улице за окном шёл дождь стеной, он гремел по козырьку дома, отчего создавалось ощущение, будто вдалеке стреляли.
Девочка показала на ту самую чёрно-белую фотографию на полке.
— А? Эта? – всмотрелся в неё мужчина, - Это чья-то чужая, она здесь и была в этом доме… Счастливая семья… Какая могла б быть у нас с Машей…
Он разорвал фотографию на кусочки, оставшиеся валяться на полу.
— Я извлёк единственный вывод из всего того, что прожил: сейчас в нашей жизни нет ни добра, ни зла, ни морали. Всё это медленно исчезает. Мы начинаем относится к вещам так, как нам комфортнее и удобнее. Мы заботимся очень сильно о себе и о других, не спрашивая при этом разрешения об этой заботе. Человек умер, - задумался Матюха и, поняв, что что-то тяпнул не то, сменил тон разговора, - Тебе уже идти пора, дойдёшь?.. Извини, что затянул тебя, надо было поговорить старику, хе-хе…
Надя пожала тяжёлую грязную руку старика и, оглянув комнату, побежала к себе. Она всё ещё была погружена в эту интересную историю и ни дождь, ни предстоящий разговор с отцом не беспокоил её. Девочка ощутила пробивающие по дождевику капли, слегка вздрогнула и побежала к забору. Чёрное-чёрное хмурое небо смотрело на Надю и пыталось как-то предупредить её не возвращаться назад, но она уже переползла через забор, прошлась по грязной земле и вышла к крыльцу своего дома, где сидела вся её семья.
Отец увидел первым её. Выйдя из-под пледа, он, тоже весь мокрый и грязный, холодно смотрел на неё. Мама и бабушка сидели в сторонке и готовились к предстоящему выступлению мужчины.
— Я тебе что говорил? – вышел с веранды на открытую поляну папа. За его мокрыми окулярами нельзя было разглядеть глаз.
Прямо под дождём он снял со своих штанов ремень.
— Пошли домой, поговорить надо, - ответил он настороженно.
Надя поняла, что сейчас будет, и побежала от него прямо по грядкам к окраине участка.
— Куда ты, дура… - крикнул отец и побежал за ней.
Мама заплакала, и сквозь водяную стену слышались её крики и плач. Надя побежала через грядки, давя посаженные лук и капусту, стремясь как можно быстрее скрыться от отца. Тревога и паника охватили её сознание. Спрятавшись за одной из бочек у теплиц, она заметила только сейчас, что обронила где-то свои босоножки. Где-то рядом показался силуэт отца, и девочка решила прыгнуть прямо в бочку с водой и задержать дыхание, чтобы он её не заметил. Так и сделав, взобравшись с камушка, она просидела в воде десять секунд, вынырнула и заметила, что папа прошёл дальше. Неудачно выйдя из бочки, что та покатилась со всей водой вниз к дому, Надя быстрыми шажками добежала до забора их участка и хотела перепрыгнуть через него, но сделала это неудачно, дождевик зацепился за проволоку, и тот порвался. Папа показался рядом. Было поздно… Он прибежал, схватил её и потащил в теплицу. Девочка кричала как могла, боролась за своё существование, но крепкие руки держали её при себе. Зайдя в душную теплицу, где очень трудно было дышать, рядом с помидорами, отец кинул Надю на каменную плитку, снял штаны девочки и стал безжалостно лупить ремнём…
Надя не заметила, как они уже сидели дома у Матюхи за столом. На улице за окном шёл дождь стеной, он гремел по козырьку дома, отчего создавалось ощущение, будто вдалеке стреляли.
Девочка показала на ту самую чёрно-белую фотографию на полке.
— А? Эта? – всмотрелся в неё мужчина, - Это чья-то чужая, она здесь и была в этом доме… Счастливая семья… Какая могла б быть у нас с Машей…
Он разорвал фотографию на кусочки, оставшиеся валяться на полу.
— Я извлёк единственный вывод из всего того, что прожил: сейчас в нашей жизни нет ни добра, ни зла, ни морали. Всё это медленно исчезает. Мы начинаем относится к вещам так, как нам комфортнее и удобнее. Мы заботимся очень сильно о себе и о других, не спрашивая при этом разрешения об этой заботе. Человек умер, - задумался Матюха и, поняв, что что-то тяпнул не то, сменил тон разговора, - Тебе уже идти пора, дойдёшь?.. Извини, что затянул тебя, надо было поговорить старику, хе-хе…
Надя пожала тяжёлую грязную руку старика и, оглянув комнату, побежала к себе. Она всё ещё была погружена в эту интересную историю и ни дождь, ни предстоящий разговор с отцом не беспокоил её. Девочка ощутила пробивающие по дождевику капли, слегка вздрогнула и побежала к забору. Чёрное-чёрное хмурое небо смотрело на Надю и пыталось как-то предупредить её не возвращаться назад, но она уже переползла через забор, прошлась по грязной земле и вышла к крыльцу своего дома, где сидела вся её семья.
Отец увидел первым её. Выйдя из-под пледа, он, тоже весь мокрый и грязный, холодно смотрел на неё. Мама и бабушка сидели в сторонке и готовились к предстоящему выступлению мужчины.
— Я тебе что говорил? – вышел с веранды на открытую поляну папа. За его мокрыми окулярами нельзя было разглядеть глаз.
Прямо под дождём он снял со своих штанов ремень.
— Пошли домой, поговорить надо, - ответил он настороженно.
Надя поняла, что сейчас будет, и побежала от него прямо по грядкам к окраине участка.
— Куда ты, дура… - крикнул отец и побежал за ней.
Мама заплакала, и сквозь водяную стену слышались её крики и плач. Надя побежала через грядки, давя посаженные лук и капусту, стремясь как можно быстрее скрыться от отца. Тревога и паника охватили её сознание. Спрятавшись за одной из бочек у теплиц, она заметила только сейчас, что обронила где-то свои босоножки. Где-то рядом показался силуэт отца, и девочка решила прыгнуть прямо в бочку с водой и задержать дыхание, чтобы он её не заметил. Так и сделав, взобравшись с камушка, она просидела в воде десять секунд, вынырнула и заметила, что папа прошёл дальше. Неудачно выйдя из бочки, что та покатилась со всей водой вниз к дому, Надя быстрыми шажками добежала до забора их участка и хотела перепрыгнуть через него, но сделала это неудачно, дождевик зацепился за проволоку, и тот порвался. Папа показался рядом. Было поздно… Он прибежал, схватил её и потащил в теплицу. Девочка кричала как могла, боролась за своё существование, но крепкие руки держали её при себе. Зайдя в душную теплицу, где очень трудно было дышать, рядом с помидорами, отец кинул Надю на каменную плитку, снял штаны девочки и стал безжалостно лупить ремнём…
— Вот так держишь удочку, и подсекаешь… подсекаешь, смотри… - держал Матюха за руки Нади, уча рыбной ловле.
Удочка дёрнулась, рыба сначала медленно, а затем быстро пошла к ним. Спустя несколько секунд она уже дёргалась в склизких руках Нади.
— Видишь! Всё получается! – засмеялся старик, похлопав девочку по плечам.
На улице стояла летняя знойная погода. Всё вокруг блестело зеленью, берёзовый лес манил своими ароматами, а растущие повсюду грибы заставляли их взять и съесть. Но дядя Матя научил, какие можно кушать, а какие нельзя. Также и с ягодами. Надя узнала так много о благах леса, что даже могла поспорить с бабушкой о том, что полезнее и вкуснее.
Стоя на пристани, они смеялись всей природе, которая улыбалась им в ответ.
— Давай отпустим рыбку, пускай живёт, - предложил мужчина, что девочка с радостью поддержала.
Они сели, опустив босые ноги в мерно текущую прохладную воду.
— Была бы у меня дочь, она была б такой же, как ты… - сказал он.
С того дождливого утра прошёл месяц. Лето уже медленно близилось к концу, и скоро девочке предстояло возвращаться в город. Она его не забудет никогда. Это время стало для неё одним из самых лучших в её жизни. Нашёлся человек, который понял её. Хоть это и оказался уголовник, но в его душе горели и пылали искренние чувства, как у любого другого доброго мудрого человека. Ему было искренне жаль Надю, он стремился ей помочь и научить всему тому, чему никогда больше никого не научит.
— Завтра его участок снесут, - сказал папа, когда Надя пришла после очередной прогулки домой.
Девочка тут же побежала к дяде Мате рассказать об этой неожиданной новости.
— Давай-давай, скажи, порадуй этого безумца! И передай: увижу – убью! – крикнул ей отец, поправляя свои очки.
Падая и зарабатывая новые синяки на коленках, Надя добежала до старика. Он сидел у себя в прибранном доме и пил чай, принесённый девочкой с папиной кухни.
— Хм… Знаешь, я всё равно предполагал уходить. Я кое-что понял за всё времяпровождение здесь… Что ещё не всё потеряно… Возможно, мне получится ещё что-то поменять… Я очень надеюсь на это…
Удочка дёрнулась, рыба сначала медленно, а затем быстро пошла к ним. Спустя несколько секунд она уже дёргалась в склизких руках Нади.
— Видишь! Всё получается! – засмеялся старик, похлопав девочку по плечам.
На улице стояла летняя знойная погода. Всё вокруг блестело зеленью, берёзовый лес манил своими ароматами, а растущие повсюду грибы заставляли их взять и съесть. Но дядя Матя научил, какие можно кушать, а какие нельзя. Также и с ягодами. Надя узнала так много о благах леса, что даже могла поспорить с бабушкой о том, что полезнее и вкуснее.
Стоя на пристани, они смеялись всей природе, которая улыбалась им в ответ.
— Давай отпустим рыбку, пускай живёт, - предложил мужчина, что девочка с радостью поддержала.
Они сели, опустив босые ноги в мерно текущую прохладную воду.
— Была бы у меня дочь, она была б такой же, как ты… - сказал он.
С того дождливого утра прошёл месяц. Лето уже медленно близилось к концу, и скоро девочке предстояло возвращаться в город. Она его не забудет никогда. Это время стало для неё одним из самых лучших в её жизни. Нашёлся человек, который понял её. Хоть это и оказался уголовник, но в его душе горели и пылали искренние чувства, как у любого другого доброго мудрого человека. Ему было искренне жаль Надю, он стремился ей помочь и научить всему тому, чему никогда больше никого не научит.
— Завтра его участок снесут, - сказал папа, когда Надя пришла после очередной прогулки домой.
Девочка тут же побежала к дяде Мате рассказать об этой неожиданной новости.
— Давай-давай, скажи, порадуй этого безумца! И передай: увижу – убью! – крикнул ей отец, поправляя свои очки.
Падая и зарабатывая новые синяки на коленках, Надя добежала до старика. Он сидел у себя в прибранном доме и пил чай, принесённый девочкой с папиной кухни.
— Хм… Знаешь, я всё равно предполагал уходить. Я кое-что понял за всё времяпровождение здесь… Что ещё не всё потеряно… Возможно, мне получится ещё что-то поменять… Я очень надеюсь на это…
Раннее утро. Надя снова бежит, падая и спотыкаясь о камни, к своему любимому дяде Мате. Он уже собрал вещи и почти вышел из дома. Девочка, увидев его, обняла. Он сбрил бороду, постирал как-то свои вещи, нашёл брезентовый рюкзак, куда упаковал свои монатки. В общем, очень сильно изменился мужчина с первой встречи.
Матюха наклонился до уровня девочки:
— Ты за всё это время стала для меня той самой звёздочкой, догорающей сейчас там, - указал он на рассветное небо, с другой стороны которого рядом со сливающейся с лазурью луной мигала какая-то звезда, - Ты мне указала путь, я тебе так благодарен за это.
Они заплакали и обнялись. Долго в таком положении они находились и плакали. Когда уже луна окончательно слилась с небом и солнце вышло из-за деревьев, дядя Матя встал и сказал напоследок:
— Могу дать тебе один совет: всегда иди по намеченной дороге. Не падай под других. Ты так ничего никогда не достигнешь.
Он вышел за забор своего участка и, стоя у калиток, добавил:
— Ты единственный человек за всю мою жизнь, который меня убедил действовать так, как я хочу, а никто другой…
Матюха наклонился до уровня девочки:
— Ты за всё это время стала для меня той самой звёздочкой, догорающей сейчас там, - указал он на рассветное небо, с другой стороны которого рядом со сливающейся с лазурью луной мигала какая-то звезда, - Ты мне указала путь, я тебе так благодарен за это.
Они заплакали и обнялись. Долго в таком положении они находились и плакали. Когда уже луна окончательно слилась с небом и солнце вышло из-за деревьев, дядя Матя встал и сказал напоследок:
— Могу дать тебе один совет: всегда иди по намеченной дороге. Не падай под других. Ты так ничего никогда не достигнешь.
Он вышел за забор своего участка и, стоя у калиток, добавил:
— Ты единственный человек за всю мою жизнь, который меня убедил действовать так, как я хочу, а никто другой…
По прогнозам погоды это был последний солнечный и тёплый день, но всё равно значительно продувало. Вся семья сидела за столом уже в доме, у горячей печки, в которую отец время от времени подкидывал дров.
— Ну и душно дома… Рано ты поставил её топить, очень рано… - говорила мама.
— Сейчас чуть больше подкину – в магазин схожу. Раз уволили, что уж делать, пойду продуктов наберу. Мы тут надолго.
— А Надю уже в местную школу записали? – спросила бабушка, устало смотря на вымотанных выходками сына членов семьи.
— Да, говорят, тут в посёлке хорошая школа. Ничего страшного ей там не сделают, всё держится на моей репутации, - ответил папа.
— На репутации кого? Разорившегося редактора-скандалиста? – занервничала мать, встав из-за стола и смотря в сгущающиеся тучи за окном.
— У меня там дядя работает. Он будет приглядывать за Надеждой, - сказал мужчина, поправляя очки и смотрясь в зеркало, - Я пошёл, скоро буду. А, Надежда, пошли со мной, поговорить надо.
Девочка накинула куртку, резиновые сапожки и вышла вслед за отцом на веранду. На улице повсюду начинала желтеть листва, в воздухе ощущался неприятный осенний холодок, весь сад был погружен в заросли.
Отец наклонился перед Надей и посмотрел ей в глаза. Девочка думала, что её снова будут бить, и она отвернулась.
— Нет, не буду…
Она посмотрела ему в лицо.
— Ты это… Извини, если что-то не так с моей стороны было… э-э-э… Хорошо?
Молчание между ними царило несколько минут. После этого отец встал, прихватил какую-то сумку из-под лестницы, из которой торчали купюры и сказал:
— Ну, ладно, бывай. Я сейчас приду.
Силуэт отца в чёрном плаще, прочищенных несколько секунд назад окулярах и небольшой чёрной шапке скрылся из виду. От него до сих пор чувствовался запах очень крепких мужских духов, который здесь впитался почти в каждую деревяшку. Ветер дул в сторону уходящего человека, и чувствовалось, что он уносил с собой все неприятности, все беды, все препятствия перед началом новой жизни.
— Ну и душно дома… Рано ты поставил её топить, очень рано… - говорила мама.
— Сейчас чуть больше подкину – в магазин схожу. Раз уволили, что уж делать, пойду продуктов наберу. Мы тут надолго.
— А Надю уже в местную школу записали? – спросила бабушка, устало смотря на вымотанных выходками сына членов семьи.
— Да, говорят, тут в посёлке хорошая школа. Ничего страшного ей там не сделают, всё держится на моей репутации, - ответил папа.
— На репутации кого? Разорившегося редактора-скандалиста? – занервничала мать, встав из-за стола и смотря в сгущающиеся тучи за окном.
— У меня там дядя работает. Он будет приглядывать за Надеждой, - сказал мужчина, поправляя очки и смотрясь в зеркало, - Я пошёл, скоро буду. А, Надежда, пошли со мной, поговорить надо.
Девочка накинула куртку, резиновые сапожки и вышла вслед за отцом на веранду. На улице повсюду начинала желтеть листва, в воздухе ощущался неприятный осенний холодок, весь сад был погружен в заросли.
Отец наклонился перед Надей и посмотрел ей в глаза. Девочка думала, что её снова будут бить, и она отвернулась.
— Нет, не буду…
Она посмотрела ему в лицо.
— Ты это… Извини, если что-то не так с моей стороны было… э-э-э… Хорошо?
Молчание между ними царило несколько минут. После этого отец встал, прихватил какую-то сумку из-под лестницы, из которой торчали купюры и сказал:
— Ну, ладно, бывай. Я сейчас приду.
Силуэт отца в чёрном плаще, прочищенных несколько секунд назад окулярах и небольшой чёрной шапке скрылся из виду. От него до сих пор чувствовался запах очень крепких мужских духов, который здесь впитался почти в каждую деревяшку. Ветер дул в сторону уходящего человека, и чувствовалось, что он уносил с собой все неприятности, все беды, все препятствия перед началом новой жизни.