Зал Переговоров {Легенды Связанных Миров}

[Реанрион Ильфелкиир]

В день твоих поминок. Весело будет и без пойла.

Эльф оглядывается и не видит, откуда исходят эти слова.

 

[Реанрион Ильфелкиир]

— Я — дух, и была им намного дольше, чем обрела нынешнюю форму и воплотилась в материю, мой друг, хотя и сейчас духовного во мне больше, чем материального. Если бы ты отбросил свою материальную оболочку и побывал в мире духов, ты бы узрел, что даже разговор между нематериальным — соитие, передача части себя другому существу.

— Я бы желала говорить о другом. О льде и огне. Тебе ведь тоже больше нраву первое?

Предпочитаю физически заниматься подобным, увы. А что касается льда и огня, споры о вечном, но мы уже практически закончили создавать весомый аргумент в подобных разговорах, просто на всякий случай, вы понимаете, да?

 

[Икаи но Казэ]

Предпочитаю физически заниматься подобным, увы. А что касается льда и огня, споры о вечном, но мы уже практически закончили создавать весомый аргумент в подобных разговорах, просто на всякий случай, вы понимаете, да?

— Мне отрадно это слышать. Ещё отраднее было бы увидеть. В Китае.

 

[Реанрион Ильфелкиир]

— Мне отрадно это слышать. Ещё отраднее было бы увидеть. В Китае.

- Всему свое время, рано или поздно придет или прилетит — неважно, но терпение, важная часть бессмертных жизней, спешить некуда, по крайней мере мне.

 

[Папа Урбан]

Старикашка, тебе ли говорить об искушениях, когда к твоим рукам падёт сила которую можно будет взять, устоишь ли ты? Спасти свое бренное увядающее тело дабы править вечно, как бессмертные?

Не к чему мне бесмертие, какой в нем толк если, лишь бесконечные муки и испытания. Я же лишь одного и желаю достойно жизнь эту прожить, чтобы врата рая узреть

 

[Реанрион Ильфелкиир]

Не к чему мне бесмертие, какой в нем толк если, лишь бесконечные муки и испытания. Я же лишь одного и желаю достойно жизнь эту прожить, чтобы врата рая узреть

Увы, смертный, боюсь тебя огорчить, вашего выдуманного рая нет, разве высшие эльфы вам этого не объяснили? Ну разумеется, объяснили, подобно им я объяснял кому-то, уже не помню кому, что мир на самом деле круглый, кто это был, мышонок Лахар? Или как там Всеволод? Не суть важно, оба они слишком узколобые, чтобы выглянуть дальше своей бадьи, но вы добровольно скрываете истину от народа, чтобы управлять стадом баранов, вера — дело хорошее, но где она была, когда Византия пала или когда пал Иерусалим, она работает, когда вам это нужно.

 

[Икаи но Казэ]

Не к чему мне бесмертие, какой в нем толк если, лишь бесконечные муки и испытания. Я же лишь одного и желаю достойно жизнь эту прожить, чтобы врата рая узреть

— Ты же понимаешь, что в иной жизни в ином мире тоже будут свои муки и испытания, Эвропеец?

 

[Вахман Изед]

В день твоих поминок. Весело будет и без пойла.

- Приветствую нового участника нашего балагана. Надеюсь вы добавите ему веселья и сами повеселитесь

 

[Балир Железнорук]

- Приветствую нового участника нашего балагана. Надеюсь вы добавите ему веселья и сами повеселитесь

– "Приветствую, новенький. Я был здесь до, буду и после"

 

[Реанрион Ильфелкиир]

– "Приветствую, новенький. Я был здесь до, буду и после"

- Был под столом до первой бутылки гномьего пойла, будешь под столом и после последней.

 

[Икаи но Казэ]

Поохладный морской ветер обдувал крылья летящих. Облака рассеивали солнечный свет, упорно бьющий по взору ёкаев, скверна Земли Теней осталась позади, как и остров на котором остановилась экспедиция Сар-Анор. Скоро они прибудут к эльфийским островам. Атмосфера была намного легче, чем когда они летели на Урал. Погода им благоволила, море покоилось под ними, ветер подхватывал и давал расслабиться и отдохнуть, расправив крылья и улёгшись на нём. Проблемой было отсутствие земли на которую можно приземлиться, однажды они провели целую неделю без сна, прежде чем нашли подходящий остров, где можно отдохнуть. Тем не менее, все были довольны полётом, хотя с определёнными сложностями им и приходилось сталкиваться. Акифури была уверена, что знает путь и убедилась в этом, когда почувствовала сладкую энергию света всё больше витающую вокруг.
— Эх, какой славный полёт!
— Я бы провёл всю жизнь в нём. Вдали от земной суеты и всяческих недоумков. В высоте, куда им нет доступа. В блаженстве гармонии между вами двумя, — сказал Эйфу, летевший между Икаи и Акифури: дамой Тьмы и дамой Света.
— Разве поможет миру избегание его проблем? Если иные их создают нам должно их решать, — отвечала Икаи.
— Да, и всё же... Как здесь прекрасно, сестра!
— Горе одолевает меня, и я не могу насладиться этим воздухом в полной мере, Эйфу.
— Говоря о горе, Икаи... Что говорят в Хиобу но Джорецу? Скоро ли мы выступим? Дом Цуру жаждет исполнить свой долг.
— Скоро, Акифури, хотя спешить нам некуда. Могун но Нуши занимается этим. Ты же знаешь его, у него всё всегда под контролем.
— Опорочивший честь своего народа должен погибнуть и чем раньше, тем лучше. Прежде, чем он уничтожит ещё один народ.
— Это печально, но это правда. Мне жаль, что свет заволок его взор и слух. Но лекарство, боюсь, лишь одно. Нам придётся пойти на этот грех.
— Почему же мой взор не заволок собой свет? По-моему, тьма дурачит тебя Икаи, ты же видишь, что Свет не таков, как ты о нём говоришь. Омерзительные свершения этого погрязшего во тьме, которую он зовёт Светом, — Акифури злобно клацнула клювом, — ящера не имеют ничего общего со Светом! Да и грех ли это? Пусть насилие и грех само по себе, но коли цель его благородна, и выбора иного не существует, разве не обеляемо оно? Нет, оно не улучшит нашу карму. Но разве ухудшит её? Это наш долг, выполнение долга благостно по своей природе.
— Наш свет не такой, Акифури, он иной, я знаю. Нет, в сущности, суть его такова же: стремление и упорство, но он мягче, нежнее. Это не свет летнего дня, это свет весеннего утра. Что же до Тьмы... Я предлагала тебе много раз и не устану предлагать. Если ты хочешь узреть истину, я покажу её тебе. Просто надо будет отбросить стремление и упорство. Просто надо будет сесть, успокоиться и медитировать в глубине горы. Тогда ты поймёшь о чём я говорю. Но я не осуждаю тебя, моя дорогая. Мне просто жаль видеть как усиленно ты страдаешь и тратишь силы.
— А ты? Ты не страдаешь? Всякая жизнь страдание — и это смысл жизни. Нет жизни без страдания и страдания без жизни. Но я не могу медитировать в темноте, пока всякая безблагостная шваль жжёт земли по соседству и существ, живущих на них! И ты тоже, признай это! Твои слёзы — страдание и они мешают наслаждению, они не дают тебе покоя. Так что это, Свет в твоей душе или неправильное понимание тьмы?
— Я не отказываюсь от страдания, мы обе знаем его силу и неотъемлимость. Я отказываюсь от спешки и стремления избавиться от страдания. И страдание не мешает моему наслаждению, ибо я знаю своё страдание и вижу его насквозь, а не пытаюсь от него бежать или вновь и вновь ворошить просохшую и затвердевшую поверхность почвы, вместо того чтобы взглянуть на влагу в её глубине. В этом и суть Тьмы, остановиться и подумать, взглянуть на истину, а не пробегая мимо неё, переплести между собою кучу поверхностной правды.
— Быть может поговорим об Эвропе? — постарался перевести тему Широ. — Я слышал что-то о случившемся там. Какие-то Фран-Цуузы обвинили неких Лот-Арин-го в том, что те пересекли их воды. Что это значит Икаи? Почему эти воды принадлежат им?
— Почём мне знать, Широ? Эвропеецы — безумцы.

Весь этот день полёт прошёл в тишине. Каждый думал о своём. Вскоре впереди замелькали светлые эльфийские земли.

 

[Всеволод "Вещий"]

В палатах князя дымятся свечи. Всеволод, откинувшись на резном кресле, перебирает донесения. Напротив – булгарин с тугой косой седых волос.

Всеволод, говорит бросая свиток на стол:

– Каган, видать, возомнил себя новым Аттилой. Собираются гнать конницу к Щиту Ватикана – разведка не врёт.

Булгарин хмурится:

– Степь опустеет. Если их орда уйдёт на запад – Урал под себя подомнёт новые земли.

Князь поднимает кубок, в глазах – холодный расчёт:

— Значит, время действовать. Пока они готовятся идти на земли католиков, нам нужно решить, предупреждать ли святош в Ватикане.

 

[Юань Бо]

Чжао Мин делает шаг вперёд, его тело окутано магическим пламенем, языки огня вздымаются до плеч, а в глазах — ярость.
— Ты всё-таки выжил, жуткое подобие человека.

— Мы догадывались, что сожгли нечто... иное, — произносит Мао Инь холодно и спокойно осмотривая Лахар-Угура.

— Где же ты прятался?
Юань Бо улыбнулся расслабленно и искренне, впервые с начала данного совета.

Лахар-Угур стоит на краю скалы, его костяная маска, испещрённая рунами, отражает тревожное зарево. Ветер, некогда шепчущий голосами духов, теперь воет, как раненый зверь. Вдалеке внизу, среди священных рощ, пляшут языки пламени, пожирая древние деревья, чьи корни помнят первые шаги его народа.

— Слышите ли вы их? — его голос, обычно полный власти, теперь дрожит от ярости. — Духи лесов и наших предков кричат... Они жгут… жгут всё!

Его пальцы впиваются в посох. Где-то вдали, сквозь дым, доносится отчаянный вой волчицы — её детёныши сгорели заживо, как и множество других невинных животных, запах горящей плоти чувствовался даже здесь.

Старики, женщины, дети — все, кто не смог бежать, теперь метались меж горящих домов, но небо не простило их. Сверкнули молнии, не природные, а драконья магия, ниспосланная с высоты. Огонь падал с небес, как дождь из расплавленного железа, и там, где он касался земли, оставались лишь обугленные тени.

Маленькая девочка в вышитой рубахе бежала к лесу, но пламя настигло её — и она рассыпалась в пепел, даже не успев вскрикнуть.

Он чувствовал, как горели дома, как маленький мальчик, пытаясь вытащить из обломков свою раненую сестру, увидел, как с неба спустился он — один из трех драконов, без капли сожаления он направил свое пламя, и их не стало.

Лахар-Угур видел это. Видел сквозь дым, сквозь время, сквозь слёзы духов, что уже оплакивали погибших.

Дракон, величественный и холодный, парил в небе, его чешуя сверкала, как позорное солнце над пеплом.

— Ты пришёл уничтожать, как жалкая мразь, — голос шамана закипал ненавистью. — В тебе нет чести — ни чести, ни жалости. Ты — пустота в обличье змея! Он поднял руку, и тени вокруг сгустились, словно сама земля тянулась к нему, жалуясь. — Ты и твои собратья думали, что сожжёте нас без последствий? Нет. Отныне ваши имена будут гнить в устах духов. Ваши души не найдут покоя — ни в этом мире, ни в ином! Вот ваша мудрость света? Вот ваша справедливость? Вам тысячи лет, но вы так слабы и жалки весь мир увидит это и будет смеяться над вами! Но я не пал и буду сражаться даже после своей смерти!

Лахар-Угур чувствовал это. Каждый сожжённый корень, каждый погибший зверь, каждый ребёнок, обращённый в пепел — всё это било в его сердце.
Природа и всё живое билось в агонии, и ветер постепенно наполнялся тёмной магией, души умерших предков и всех тёмных духов требовали возмездия, душа Лахара, заполненная злобой, стала темна, как ночь, и стук его сердца отдавал бесконечной злобой.

— Я, Лахар-Угур, во имя всех духов предков, пользуясь всеми возможными способами, провожу ритуал. Вы называли нас грязными животными и варварами, теперь узнаете наш гнев — я вызываю к богине тьмы и, пользуясь правом власти, проклинаю эти земли, ныне ни один чужак не будет знать здесь покоя, пусть темные духи лесов высвободят свой гнев, пусть каждая душа умершего здесь не найдет покоя, пока драконы не сгинут в вечности, и навек тот, кто вступил на эти земли, кто идёт против богини нашей, сгниет здесь и присоединится к нам в служение ей. (Пд)

— Спасайте кого можно. Уводите в глухие пещеры, прячьте под покровом теней. Используйте любые ритуалы, любую магию — лишь бы они выжили, мы будем действовать с нашими союзниками и отомстим! Его голос дрогнул, но лишь на миг. Отправьте гонцов с посланием и предупреждением! (Дд1-Дд2)

И когда тьма окончательно накроет Царство Мрачных Ликов, Лахар-Угур стоял один, готовый стать одним из последних кошмаров для тех, кто посмел его разбудить...

 

[Ваджрамар Вермилион]

— Где же ты прятался?

Видимо, это всё, чему он научился от своих новых хозяев — прятаться в горы и норы поглубже, подальше от горнила войны. Пускай свой народ гибнет, пускай дети и старики обуяны пламенем! Главное сохранить свою шкуру и трижды никчемню темную душонку! Тьфу.

 

[Юань Бо]

— Не будь к нему строг, Император. В деле магии он достойный противник — обмануть наше зрение и нюх, обмануть свой народ, обмануть всех здесь присутствующих, а теперь и проклясть всю родную землю.

Юань Бо улыбается ещё шире.

— Это могучая магия, и я рад, что увидел подобное. Жаль, направлена она на обман и сокрытие тьмы.

 

[Ваджрамар Вермилион]

Это могучая магия

Ничтожна цена такой магии, если она уничтожает твой народ, проклинает твою землю, оскверняет сами души твоих предков. Этот леший променял буквально всё что было дорого и любо на толику неведомой "силы", которая сама пожрала его и сделала рабом Тьмы.

 

[Икаи но Казэ]

— Не будь к нему строг, Император. В деле магии он достойный противник — обмануть наше зрение и нюх, обмануть свой народ, обмануть всех здесь присутствующих, а теперь и проклясть всю родную землю.

Юань Бо улыбается ещё шире.

— Это могучая магия, и я рад, что увидел подобное. Жаль, направлена она на обман и сокрытие тьмы.

— То проклятие лишь по вражью душу, мой друг. Проклят убийца, ступивший на земли его народа, но не сам народ

 

[Ваджрамар Вермилион]

на земли его народа, но не сам народ

Где же теперь его народ, очень даже интересно...
Народ расплатился за предательство, тогда как сам предатель на свободе забавляется с темной магией!

 

[Икаи но Казэ]

Чжао Мин делает шаг вперёд, его тело окутано магическим пламенем, языки огня вздымаются до плеч, а в глазах — ярость.
— Ты всё-таки выжил, жуткое подобие человека.

— Мы догадывались, что сожгли нечто... иное, — произносит Мао Инь холодно и спокойно осмотривая Лахар-Угура.

— Где же ты прятался?
Юань Бо улыбнулся расслабленно и искренне, впервые с начала данного совета.

Монстры... Ненавидеть. Не чувствовать. Улыбаться. При виде того, кого желали уничтожить. Думали, что уничтожили. Бессердечность. Жестокость. Свет поразил самые их души и заставил гнить... — перемешиваясь с образами горящих людей и лесов словесная мысль вспыхнула в душе Икаи. Её глаза замерли, упорно всматриваясь в лица драконов. Слеза не упала.

 

[Икаи но Казэ]

Где же теперь его народ, очень даже интересно...
Народ расплатился за предательство, тогда как сам предатель на свободе забавляется с темной магией!

— Народ погиб, родится вновь. И ныне пребывает бестелесно на всё тех же землях. К ним был обращён глас Лахар-Угура, мой... друг.