Воздух звенел от напряжения. Солнце клонилось к закату, окрашивая речные земли в багряные и золотистые тона. Небо, до этого безоблачное, теперь украшали рваные клочья темных туч, словно предвещая грядущую бурю. Но истинная буря была здесь, на земле, воплощенная в фигуре, что только что сошла с огромного черного дракона.
Я, Мейстер Элдон из Риверрана, записываю сие событие для потомков, дабы они помнили цену верности и суровость власти. Я видел своими глазами, как король Эйгон, Дракон, явился в Речные Земли, и как склонился перед ним Хостер Талли, лорд Риверрана. Но склонился не с триумфом, а с горечью поражения и страхом в глазах.
Эйгон Таргариен стоял перед ним. Король. Завоеватель. Человек, которого воспевали и проклинали одновременно. Он был высок и статен, его серебристо-золотые волосы развевались на ветру, словно грива небесного коня. Одет он был в простую, но дорогую одежду – черные кожаные штаны, высокие сапоги и тунику из тончайшей ткани, поверх которой красовался панцирь из драконьей чешуи. Этот панцирь был подарком Висеньи, его сестры и жены, и говорили, что он не пробивался ничем, кроме драконьего пламени. Глаза Эйгона, цвета грозового неба, сейчас были холодны и суровы. В них не было ни тени приветливости, лишь разочарование и гнев.
Хостер Талли, лорд Риверрана, стоял перед ним, словно провинившийся мальчишка перед строгим отцом. Он был человеком средних лет, с крепким телосложением и коротко стриженными каштановыми волосами, тронутыми сединой. На нем была простая, но добротная кольчуга, поверх которой красовался плащ из синей ткани, с вышитым серебром гербом дома Талли – прыгающей форелью. В его глазах, обычно полных тепла и добродушия, сейчас плескался страх. Он знал, что его ждет, и это его пугало.
Позади Эйгона стоял Балерион, Черный Ужас. Дракон был настолько огромен, что казался горой, выросшей из земли. Его чешуя, черная, как обсидиан, поблескивала в лучах заходящего солнца. От него исходило тепло, ощутимое даже на большом расстоянии. Его огромные, янтарные глаза, следили за всем вокруг, оценивая и взвешивая. Балерион был не просто зверем, он был воплощением силы и разрушения. Он был символом власти Эйгона.
Возле Талли стояли его немногочисленные воины, выжившие после последних битв. Они были измотаны и подавлены, их одежда была грязной и порванной, а оружие – погнутым и зазубренным. Они смотрели на Эйгона и Балериона с благоговейным страхом. Никто из них никогда раньше не видел дракона так близко.
Тишину нарушил хриплый голос Эйгона. "Талли," - произнес он, и от этого единственного слова Хостера пробрала дрожь. "Я слышал о твоих 'успехах'."
Хостер сглотнул, его горло пересохло. "Ваше Величество, я… мы сражались храбро. Но… но наши враги многочисленны."
Эйгон презрительно фыркнул. "Храбрость без победы – ничто. Ты был призван усмирить Речные Земли, а вместо этого позволил им истечь кровью. Дом Мутон, дом Блэквуд, дом Бракенов – все они продолжают сопротивление. Ты должен был сломить их волю, Талли, а ты лишь укрепил ее."
Хостер опустил голову. "Я признаю свою неудачу, Ваше Величество. Но я клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить ее."
"Все, что в твоих силах," - повторил Эйгон, словно пробуя слова на вкус. "Я слышал это уже достаточно. Ты говоришь, но не делаешь. Слова – это ветер, Талли, а мне нужны победы." Он сделал шаг вперед, и Хостер невольно отступил. "Я не терплю неудач. Вестерос должен быть единым. И если ты не можешь помочь мне в этом, то…" Он не договорил, но Хостер понял. Угроза висела в воздухе, словно наточенный клинок.
"Я… я понимаю, Ваше Величество," - пробормотал Хостер. "Я сделаю все, что нужно. Скажите мне, что я должен сделать, и я сделаю это."
Эйгон посмотрел на него долгим и пристальным взглядом. Наконец, он кивнул. "Я дам тебе еще один шанс, Талли. Я отправлю с тобой своих советников и воинов. Они помогут тебе спланировать новую стратегию и обучить твоих людей. Но помни, Талли, это твой последний шанс. Если ты снова потерпишь неудачу, ты поплатишься за это. И не только ты."
Хостер побледнел. Он знал, что имеет в
виду Эйгон. Его семья, его земли, его народ – все они будут отвечать за его провал. "Я не подведу вас, Ваше Величество," - прошептал он.
Эйгон повернулся к Балериону и положил руку на его шею. Дракон издал тихий, утробный рык. "Я буду следить за тобой, Талли," - сказал Эйгон, не оборачиваясь. "Я всегда слежу."
Он вскочил на спину Балериона, словно в седло на коня. Дракон расправил свои огромные крылья, закрывая собой половину неба. Земля задрожала под его весом. Воины Талли попадали на колени, закрывая лица руками. Даже Хостер, несмотря на всю свою храбрость, почувствовал, как подгибаются его ноги.
Эйгон кивнул Балериону, и дракон издал оглушительный рев. Он поднялся в воздух, медленно и величественно. Ветер, созданный его огромными крыльями, был настолько сильным, что сбивал с ног.
И Хостер Талли не удержался. Он неуклюже упал на землю, его лицо оказалось в грязи и траве. Он почувствовал вкус земли во рту, горький и унизительный. Он слышал, как смеются воины, стоявшие рядом с ним, но не мог поднять голову. Он лежал в грязи, униженный и опозоренный.
Балерион продолжал подниматься, пока не превратился в черную точку на фоне заходящего солнца. Эйгон, восседая на его спине, смотрел на Речные Земли сверху, словно бог, взирающий на свои творения. Он видел реки, поля, леса, замки и деревни. Он видел людей, их жизни, их надежды и страхи. И он знал, что все это принадлежит ему.
А внизу, в грязи, лежал Хостер Талли, осознавая всю глубину своего падения. Он понимал, что его судьба и судьба его дома зависят от того, сможет ли он искупить свою вину. И он знал, что это будет нелегко. Ибо гнев Дракона был страшен.
