Днем не каждый сможет отличить вейлскую осень от позднего лета. Все то же яркое солнце: не обжигающий ослепительным светом огненный круг середины июля, а легкое, нежно согревающее многочисленных прохожих, облачко чистого света посреди яркой лазури небосвода. Эта лазурь, в отличие от тяжелой, будто пригвожденной к земле палящими лучами, синевы летнего неба, кажется бесконечно недосягаемой, простирающейся ввысь на громадные расстояния, достигая непостижимых человеческому разуму миров. Редкие листья на деревьях начинают желтеть уже в августе – так что и по ним нельзя определить, уступило ли уже лето свое место осени, повинуясь строгим рамкам людского календаря. Стоит закату окрасить небо над западной частью горизонта в светлые, будто разведенные водой как этот текст, оранжевые краски, как все меняется: солнце уже не лучезарный диск, окруженный золотым ореолом, и уж тем более не палящий июльский шар. Теперь это четко очерченный рыжевато-желтый круг, совсем не излучающий тепла. Небо сразу сереет, а город погружается в полутень.
И именно в этот час разница между августом и сентябрем заметнее всего. Летом, несмотря на то, что солнце уже у горизонта, и почти не греет, в безветренном воздухе еще висит жар нагретой за день земли. И пусть ночной холод обрушивается на улицы Вейла, как только узкая кромка солнца окончательно исчезает за горизонтом, тепло не желает оставлять свое место без боя. Их упорная схватка, подчас, продолжается даже тогда, когда на черном, с легким оттенком синевы, небе уже горят сотни, тысячи звезд, а луна, сопровождаемая ее извечным, будто усыпанным серебряными самородками, шлейфом из собственных осколков, освещает город леденящим сиянием. Ночь берет свое – и тепло отступает, отдавая город во власть ночной прохлады, чтобы с первыми лучами солнца начать копить силы для нового поединка.
Иное дело – осень. Даже в первые недели сентября можно заметить, как сильно этот вечер отличается от летнего. Ведь как только сумеречная серость окутывает Вейл, поднимается ветер; хоть и слабый, но пронизывающий до костей. И накопленное в земле тепло уже не успевает согревать воздух: ветер уносит его быстрее, оставляя лишь зябкий холод. До самого утра над городом властвует ледяной мрак, не оставляя места тем остаткам теплоты, что создавали непередаваемые ощущения августовской ночи.