Зал Переговоров {Легенды Связанных Миров}

[Лахар-Угур]

Вождь мрачных ликов громогласно возвещает, в его голосе будто слышится сотни разрозненных гласов слившиеся воедино:
- О племена шаманов гор, рек и лесов, Мы долгие годы держались особняком, после вы чурались нашего присутствия, но полно Нам дробиться на слабы части единого целого! Пусть и нежеланно, но каждый из вас знает что смерть порождает и новую жизнь. Растения питаются перегноем, а животные едят растения и себе подобных. Но Мы сами были горды и слепы, чтя жизнь и природу, но позабыв о некоторых... Пытаясь подчинять духов стихий и природы, а не сосуществовать с ними, Мы сами отдаляли себя от той гармонии к коей стремились. Последние полсотни лет мы стремились то исправить. Мы собираемся провести обряд почитания к духам, вновь заключив с ними договоры на условиях мира и почтения. Наша славная Богиня Мортǝхи воплощает смерть как естественный ток и конец жизни.
Смерть одного - начало для многих других. По сему нет места в этих отношениях вражде с природой. ПД
- Мы взываем к вашей мудрости, Вожди Шаманов иных земель, дабы мы вновь могли считать себя единой частью этого жизненного цикла и единства с природой, отринув наше порочное уединение. Приди те же те, кто готов принять наше исповедь и вновь стать едиными на наш праздник, дабы восславить духов и вознести им почести. Будет пир где найдётся место каждому, будь то человек или дух, если он готов почтительно отнестись к другим собравшимся. ДД2

 

[Аврелиан Илфиннор]

— Забавно. Вы обвиняете меня в придирках к словам, но сами тщательно собираете каждую мою фразу, как нищий крохи с барского стола. Отнюдь, "Хранитель", наши дилеммы играются с двух сторон и меня забавляет ваша "возвышенная позиция".

Как же вы пытаетесь, это видно по вам, но, быть может, стоит пытаться лучше? Навязать нам ваше видение мира, но, увы, так не работает, хватит цепляться за слова и перейдите уже к выполнению ваших угроз. А то ваши пустые обвинения, в которые верите только вы, начинают надоедать.

 

[Аврелиан Илфиннор]

Смерть одного - начало для многих других. По сему нет места в этих отношениях вражде с природой. ПД
- Мы взываем к вашей мудрости, Вожди Шаманов иных земель, дабы мы вновь могли считать себя единой частью этого жизненного цикла и единства с природой, отринув наше порочное уединение. Приди те же те, кто готов принять наше исповедь и вновь стать едиными на наш праздник, дабы восславить духов и вознести им почести. Будет пир где найдётся место каждому, будь то человек или дух, если он готов почтительно отнестись к другим собравшимся. ДД2

Скажите, чем ваша практика в некромантии отличается от других ее разновидностей, той, что обычно практикуют различные плачущие девы с нехваткой внимания?

 

[Владыка Элифас]

Как же вы пытаетесь, это видно по вам, но, быть может, стоит пытаться лучше? Навязать нам ваше видение мира, но, увы, так не работает, хватит цепляться за слова и перейдите уже к выполнению ваших угроз. А то ваши пустые обвинения, в которые верите только вы, начинают надоедать.

— Ваше раздражение – лучший комплимент моему спокойствию и терпению. Зачем же мне торопить события? Мне любопытно наблюдать за миром и я знаю, что многие ещё вцепятся друг другу в глотки и как многие будут готовы ползать у ваших ног, лишь бы получить хоть какую-то подачку, а вы и другие эльфы будете изображать важные лица, тщеславно наблюдая за «примитивными» народами свысока, наслаждаясь их стремлением угодить вам. Я точно не собираюсь упускать возможность увидеть все это воочию. Мои «угрозы», как и ваша «праведность» не нуждаются в спешке. В конце концов, зачем торопиться, когда ваш свет так старательно роет себе могилу?

 

[Адальгар де Зойхен]

Ночь расслаивалась, как пергамент под жаром лампы. Над колокольнями посветлело, первый псаломщик протянул золочёную ноту, и эхо перекатилось по камням крепости. В ответ, колокола шагнули бронзовым басом. Город, словно кузнечный горн сливал две мелодии в одно дыхание. По улице уже тянули повозки с мёдом и колчаны с грабовыми стрелами. Юные оруженосцы растягивали хоругви: крылатого льва Сен-Марка, чёрного орла Антиохии. Сверху, на стене, дозорный прищурился в зарю, шепча:

«Пока луч первомолвный лежит на камне Сиона, ни стрела, ни слово лжи не пройдут».

 

[Икаи но Казэ]

Солнце давно пало за горизонт. По улице прокатился волнами стук конских копыт. Ночь стояла безлунная и Икаи просто лежала во тьме, прислушиваясь к каждому её гласу, отдаваясь ей и получая с неё взамен. Тончайшая из всех тканей бытия, самая неизведанная, но незабвенная. Стоит один раз погрузиться в неё и ты навечно возжаждишь открыть себе все её тайны. Или нет. Может быть, она единственная, кто так стремится понять мир? Как существо, восхваляющее глубокую гармонию и равновесие земного мира, может противопоставить себя тьме? Он не видел её? Не знал, не чувствовал? Не важно, выбор сделан, и, судя по всему, он окончателен. Тонкая струнка тёмной энергии в руках её души порвалась, обрызгав её резким и звонким хрипом. Икаи не дрогнула, продолжая нежно удерживать пустоту. Она знала, что тьма играется с ней: лжёт ей, создаёт иллюзии, заигрывает с её страхами. Струнка обернулась живой вспять, и тихонько дрожала в любящей, но крепкой императорской хватке. Икаи открыла свою душу чуть сильнее, плавно впуская туда всё больше тьмы. Тьма открылась перед ней, плавно впуская в себя. Едва различимые тонкие струйки, словно ароматы цветов витали в пространстве. Мерцающие вдали крохотные точки — сосредоточения энергии — виднелись вдали. Медленным движением она опустилась ниже, свернулась в шар и распласталась по незримой поверхности твёрдых чёрных осколков. Ещё одна ловушка, приготовленная для меня. Ещё один шаг в разгадке тайн, забивающих мне голову. Не сегодня. Морозец исходивший из каждой частицы вокруг приятно грел её душу. Она отпустила все мысли и погрузилась в сон.

 

[Шилен]

Ветер бушует на скалистых берегах Иль-Ксирратис, черные волны с грохотом разбиваются о камень. Высоко над морем, на гранитном парапете, высеченном на вершине мыса, покоился серебристый полумесяц молодой Луны. Его мёртвый свет падает на фигуру в чёрном — Верховная жрица стоит, почтительно положив руку на грудь, лицо её обращено вверх, взирая на богиню с благоговейным трепетом.

В туманной дымке, которую не смеет развеять бушующий ветер, воспарила богиня Черной Луны. Шилен обратилась лицом к лунному свету, вбирая каждую крупицу энергии, что он с собой несет.

— Мы — дети моря и Луны. Двух стихий, что с рождения идут рука об руку. Одна бурлит внизу, иная — взирает на нас с небес. Две бездны, что служат пристанищем для Великой Тьмы! Пришло время обуздать их. Не ради гордыни. Ради служения нашей предтече. Мы направим их волю. Соединим биение глубин с дыханием ночи.

— Ваша воля священна, Великая! Вы не разочаруетесь, ведь ваши покорные слуги смогли добиться успехов в создании новых проводников для Великой Тьмы! Жрецы готовы. Мы не отступим, пока стихии не согласятся стать оружием, что мы обратим против наших врагов!

Порыв ветра взметает плащ Верховной жрицы. Силуэт Шилен чуть склоняет голову — видимо, в знак удовлетворения. Луна скрывается за завесой туч, которые пригнал жестокий морской ветер. Это пробуждает Шилен от её медитации и она плавно опускается на землю, едва ступая ногами по гранитному полу. Высокая, не в пример Верховной Жрице, богиня кладет руку на плечо своей верной слуге.

— Они согласятся, дочь. Твое рвение сложить свою судьбу во имя служения Великой Тьме, несомненно, льстит ей. Но она поймет, если мы не станем рвать на себе волосы, стремясь сиюминутно угодить её желаниям. Учитесь и творите в том темпе, в котором привыкли — этого будет больше, чем достаточно. И на этот раз я присоединюсь к колдовскому хору, что взывает к стихиям, чтобы умилостивить их.

Жрица, пораженная чести, которой удостоилась, не смогла больше вымолвить ни слова. Улыбка Шилен не заставила себя ждать — её всегда веселило, когда служители культа робели в её присутствии. Что поделаешь — это извечная доля божеств, особенно таких, чьё влияние не ограничено фантазиями смертных или даже долгоживущих. Воздух наполнил мелодичный смех богини, идущий будто от прибоя, что ласкал подножие скалы — верный знак, сулящий успех начинаниям тёмных эльфов.

ОД 1 — использовав новые проводящие артефакты, научиться взывать к двум стихиям с гораздо большей эффективностью, чем было раньше.

Спойлер: Медитация богини под ликом молодой луны

 

[Икаи но Казэ]

Тень за его спиной повторила жест – но её «пальцы» были слишком длинными, а между ними капало что-то тёмное.

Он сделал шаг вперёд, и вдруг все заметили, что его тень не повторила движение — она осталась стоять прямо перед обвинителем, беззвучно шевеля слишком длинными пальцами.

Икаи встала и подошла ближе. Она смотрела на тень, интересуясь её природой. Что это? Иллюзия или самостоятельное живое существо? Она подошла ещё ближе, совершенно не заметив, как расстояние между ней и Элифасом сократилось до расстояния вытянутой человеческой руки. Тень неожиданно возвысилась, став равной императрице по росту. Икаи закрыла глаза, расслабила правую ногу, затем левую, таз, живот, спину, шею, расслабила голову, отпустила излишние мысли. Её душа направилась прямиком навстречу тени. Её почти прозрачная душа коснулась чёрного сгустка энергии перед собой. Сгусток не отреагировал. Она медленно подплыла ближе, расплываясь вокруг сгустка, ища места, где она может проникнуть в него... Её трясли.
— Тэнно, тэнно! Ваше Высочество! — Амаи позволил себе положить руки на её плечи, чтобы разбудить, но никак не мог назвать её по её вымышленному имени. "Традиции того не требуют. Имя императрицы не произносят вслух".
Она решилась ответить ему, чтобы прервать эту симфонию ужаса, могущую продолжаться от часа к часу без остановки:
— Чего тебе?
— Тэнно, вы... вы упали на лорда Элифаса, я полагал, что вам плохо... Как вы себя чувствуете? — говорил Амаи, видя по её лицу, что он ошибался. Оно выражало раздражение, досаду, может быть даже некие отголоски счастья, извращённые её... весьма неоьычным пониманием этого чувства, но никак не болезность.
— Нормально, — сказала Икаи, встала, и вернулась на место, где сидела до этого, а Амаи принялся кланяться и извиняться за случившееся перед Элифасом.

 

[Тендеррик III Вар Абелард]

Где-то в Риме вблизи Ватикана
​

Под стенами Рима образовалась целая сборище из различных делегаций, знатных людей, которые доселе не видел народ Рима. Высокие словно гиганты люди завораживали лишь от одного своего вида. Группу не заставили долго ждать и вступили за ворота внутрь городских земель и перед иноземцами открылся вид на некогда величественный город, который сейчас проживает не лучшие годы. Проезжая по узким улицам, жители города выходили посмотреть на пришлых создавая вокруг небольшие толпы.

Представители Мор'Аннурим никоем разом не обращали на людей и двигались к определенной цели пока не оказались в некой квартале, что был не так уж далеко и от самого Ватикана, где располагалось Его Святейшество. Делегация расположилась в не ком большом доме, что станет их домом на время пребывания в Риме. Ротозеев и зевак разогнала имперская стража облаченная в черными доспехи с золотыми вкраплениями. Их доспехи внушали людям страх и никто не стал перечить Мор'Аннурим.

Саму делегацию возглавляет Эмиссар Черного Солнца, который уже ранее был направлен в Ватикан от Империи. Зовут его Варек Аэп Драген, одетый в дорогие черно-золотые одеяния и постоянно носит головной убор. Через время Варек сделал официального заявления для всех почему Мор'Аннурим прибыли в Рим.

ПД: Его милостью и повелением нашего Имперского Величества, а также с разрешения Его Святейшества в Риме, а именно в этом квартале будет располагаться дипломатическое представительство Черного Солнца для налаживания контактов с "Христианским Миром". Наша стража будет осуществлять охрану дипломатического здания и самого квартала. Вместе с этим между Папой Римским Урбаном и законным представителем Императора на Западе был подписан договор о ненападении, который гласит, что Империя Черного Солнца и все Католические Государства вместе с Болгарией обязуются сохранить друг с другом мир и не воевать. Также договор включал и другие пункты, которые имеют тайный характер и не оглашаются публике.

В связи с этим на стенах здания были развешено Знамя Черного Солнца, внутри были сделаны все нужные приготовления для работы дипломатического представительства в штатном порядке, а также стража в лице двадцать солдат расквартированы в том же здании.

 

[Ричард Йоркский]

Королевство Авалон.


1ПД Устанавливаю новые векторы развития антимагической отрасли. Дорабатываю сплав для доспехов, что бы он мог выдерживать магический удар высокой мощности (любой магии). Начинаю изучение возможности создания нуль-поля в доспехах, которое подавляет магию (любую) на некотором расстоянии.

1ОД Учреждаю создание и последующее развитие линейки комплектов антимагических доспехов. Первый доспех получит название Mk1.

2ОД Создаю новую военную структуру на подобие "Меча Авалона" с дополнительными боевыми задачами.

 

[Сигмаон Анир]

1ПД Устанавливаю новые векторы развития антимагической отрасли. Дорабатываю сплав для доспехов, что бы он мог выдерживать магический удар высокой мощности (любой магии). Начинаю изучение возможности создания нуль-поля в доспехах, которое подавляет магию (любую) на некотором расстоянии.

1ОД Учреждаю создание и последующее развитие линейки комплектов антимагических доспехов. Первый доспех получит название Mk1.

2ОД Создаю новую военную структуру на подобие "Меча Авалона" с дополнительными боевыми задачами.

Забавно. "Нуль-поле, мк1". Где там был мой старенький АУЭ-14/88... хороший надежный старый добрый дедовский валинорский магический инструмент, идеально подойдет для промывки мозгов примитивных существ.
Какие заносчивые эти люди, однако... Надо бы сбить с них спесь.
ОД1: Агенты Ди Вейн озадачены научными стремлениями Авалона, и для этого была сформирована группа "Конор", агенты которой решили проверить как устроена их антимагическая отрасль на самом деле. И если она представляла бы для Элинора угрозу - то вмешались бы с разрешения Хранителей.

 

[Хайме I Завоеватель]

Церковь Пресвятой Марии, Барселона

Король Хайме размышлял, любуясь фресками великолепного собора. История Барселоны только начинается. Спорные земли остались во власти арабов, но конфликт с Единым Арабским Халифатом нам не нужен сейчас. Есть другие возможные противники и нужно готовиться к любому развитию событий. Церковь во главе с папой Нового Ватикана делает все возможное, чтобы избежать ненужных войн. Франция проводит реформы по оснащению армии, нам так же стоит заняться внутренними делами. Развитие морской торговли и создание морских консульств положит начало благоденствию королевства. Так же необходимо повысить уровень образования знати основав учебные заведения в крупных городах Барселоны. Законодательной реформой будет принятие правового свода «Фуэро Барселона», который заменит различные местные кодексы королевства.

 

[Всеволод "Вещий"]

ПД:

Три дня и три ночи Новгородская земля дышала иным ритмом. Не стук топоров, не скрип телег – а глухой, мерный гул, поднимавшийся из самых недр. Как будто спящий великан ворочался под пластом чернозема. Земля пробуждалась.

На заре первого дня, когда туман еще цеплялся за стога, как седые бороды, триста тридцать три шамана вышли на вспаханные поля. Не в венцах из перьев, а в грубых посконных рубахах, подпоясанных лыком. Ноги босы, пятки в трещинах – чтобы кожей чувствовать дрожь земли. В руках – не бубны, а горсти зерна. Ржи, овса, ячменя. Зерно – сгущенная воля земли, ее обещание жизни, вынесенное на свет.

– Мать-Сыра-Земля! – завел старший, голос его, хриплый от дыма костров, рвал тишину. – Озябла ты! Скукожилась! Вдохни полной грудью! Триста тридцать три горсти зерна швырнули в небо. Они взметнулись золотым облаком жизни, застыли на миг – и рухнули в холодную пашню, словно брошенные на благодатную почву обеты будущего хлеба.

На второй день, к полудню, ветер завыл по-волчьи. С финских земель пригнал тучи, что рвали небо когтями. К рекам вышли. Не с молитвами – с топорами да ножами. Три быка, белых, как первый снег, повели к Волхову. Не закланье было то, а освобождение духа. Шаманы не резали – перерезали путы невидимые. – Дух речной! – кричали в рев ветра, – сбрось ледяные оковы! Пусть чешуя твоя – рыба серебряная – мечется густо, как звезды в ночи! Быков отпустили в леса – носителями воли. А в воду потекло не кровь, а триста горшков густого меда и три меры самого мелкого, отборного зерна – жертва сладкая, откуп от скудости.

– Возьми, дух! Насыться! И дай нам насытиться!

Третья ночь. Самая черная. Не костры горели на холмах – казалось, горела сама тьма, отступая перед волей людей. Шаманы, сбившись в кольцо, водили не пляс, а великое шествие на месте. Топали. Тяжело. Ритмично. Гул шел из-под пят, срастаясь с биением земли. – Слышишь, мать? Мы с тобой! Мы – твои дети! Не дадим озябнуть! Не дадим иссохнуть! У края круга, в клубах едкого дыма от жаровень, куда сыпались острые на запах коренья – полынь, дягиль, татарник – помощники шаманов усердствовали. Дым, вплетаясь в ветер, проникал в поры земли, в хлева, где стояла скотина, в норы зверья лесного, неся с собой магическую печать ритуала – закрепление общей воли людей и духов на плодородие и защиту.

А на рассвете третьего дня, когда усталые шаманы валились с ног, а люди с надеждой всматривались в еще пустые нивы, запели по-новому старые мельницы. Не просто скрип и стон изношенных балок – явилась новая песнь, рожденная союзом новгородской смекалки и гномьей точности.

Над каждой, на самой макушке крыльев, вздыбились ветряные тотемы. Вырезанные из коряг, с ликом бури, с развевающимися гривами из конских хвостов и лент, окрашенных в цвет грозового неба. Не руны гномов – лики самих ветров, пойманные резцом деревенского кудесника и усиленные вложенной в них магической волей. Ветер, яростный после ночи, налетел на них. И тотемы ожили. Завыли. Засвистели. Не просто крутя крылья – взывая к небу, требуя еще силы, еще напора! И ветер послушно усиливался, наполняясь магическим призывом.

И чудо явилось взорам. Лопасти, вращаясь с невиданной доселе силой, опускали в воду речную не грубые черпаки, а сплетенные из ивняка и укрепленные железными обручами ковши, созданные по гномьим чертежам. Они загребали воду не спеша, с каким-то древним знанием, и по желобам, собранным из старых, но тщательно подогнанных досок и украшенных резьбой в виде струящихся рек, влага потекла на поля. Не потоком – живой серебряной змеей, извивающейся меж гряд. Туда, где впитывала ее жадная, освобожденная земля.

Князь Всеволод стоял на городском валу. Холод под кожей, вечный спутник, отступил на миг. Сменился теплой дрожью – не страха, а причастности. Внизу, у обновленной мельницы, Добромир Железная Десница молча трогал влажное, ожившее дерево желоба. Потом резко обернулся к князю, его обычно хмурое лицо озарила редкая, почти мальчишеская усмешка. Он не сказал ни слова. Просто швырнул вниз, к ногам мельника, мешок с зерном – на пробу.

Ветер выл в тотемах. Вода текла на поля. Земля пила. А Новгород, три дня дышавший с землей в унисон, замер в ожидании. Не чуда. Урожая. Ибо магия – это не бубны в ночи. Это хлеб в закромах. И ветер, ставший союзником.

 

[Икаи но Казэ]

Скалистый берег.
Море бьётся о скалы.
Океан дрожит.​

---

Икаи снова сидела на краю фудзи. Её обуревало смутное беспокойство. Что-то грядёт, что-то начинается. Толчок. Она летит вниз, в бурлящую лаву. Стоило расправить крылья, но императрица была заворожена зрелищем, спектаклем, разыгрываемом глубоко в жерле вулкана. Все мышцы её были раслаблены, мягко обдуваемые горячими потоками воздуха. Волосы рассыпались в ветру.

Горячие красные земли раскрывались перед её взором. Всё равно, что европейские карты мира, виденные её в этом мистическом, полуреальном, если не полностью выдуманом зале правителей. Вот она, Европа. Северо-Западный остров рядом с ней вбирал в себя всё больше весьма юродивых, бордовых узоров. Земли на юге, похожие на сапог переломились пополам прям по центру, поднимаясь большим красноватым пузырьком. Икаи вспомнила соглашения, оглашённые меж Ватиканом и Чёрным Солнцем. Глупцы.
Она посмотрела на земли восточнее. Урал, возвышающийся над землями вокруг. Обширная степь, утопающая под ним, и тянущая за собой Китай. Серебрящиеся, словно заснеженный лес, оттенки оседали на лаву к западу от Урала. Пастельно-пастельно жёлтый цвет брызгов смешивался с тёмно-тёмно красным густым всплеском. Второй расширялся, губил светлый оттенок. Остров на юге от Азии медленно восплывал к... Её землям? Жаль будет уничтожить его, ей нравились эти насекомоподобные существа. Тьма на востоке пожрала маленький бурлящий пузырик света рядом с собой. Одно оставалось единым: восходящий словно древо шип, окружённый приторно светлыми островами. Мило.
Икаи едва успела расправить крылья, когда лава уже почти была у её носа. Обильный всплеск устремился вверх, догоняя массивное совиное теле, взмывающее к облакам. Её перья горели, даже не соприкоснувшись с огнём, настолько горяча была Фудзи. Императрица летела вверх, окружаемая плотными стенками вулкана, бесстрастно горя, словно феникс... Феникс... где она это слышала раньше?
По её повелению небо разразилось обильным ливнем, затушив слегка погоревшие за ту пару-тройку секунд, что она поднималась вверх по жерлу горы перья. Истрёпаные полусожжённые одёжки придётся заменить.

 

[Папа Урбан]

Большой зал стены которого увешаны гобеленами на котором изображен красный щит с парой скрещённых ключей, перевязанные узлом. По бокам зала стояли кресла, обшитые бархатом, но те, кто должны были на них сидеть возбужденно спорили со своими оппонентами из-за сложившиеся обстановки. Урбан уже давно не видел такой перепалки, но устав слушать он призвал к тишине и нашел компромиссное решение устроившие всех, после чего участники заседания сели на свои места. После яркого спора, он принялся слушать доклады министров и предложение. Все их предложения были хороши, но всему уделить внимание и средства мы не могли, единственное он принял решение, что предложение Бонифация бесспорно если не лучшее, то точно одно из лучших. Вдруг в дверь вбежал священник и передал важное донесение, Урбан прочел его и поставил на повестку дня считая его очень важным, чем отложил принятие нового указа до лучших времен.

 

[Ричард Йоркский]

озадачены

Озадачься лучше сохранением артефакта Света, научные стремления Авалона, не твоего ума дело.

 

[Икаи но Казэ]

Озадачься лучше сохранением артефакта Света, научные стремления Авалона, не твоего ума дело.

— Научные устремления? — Икаи впервые за всё это время улыбнулась. Речь английского короля показалась ей забавной

 

[Шилен]

Скалистый берег.
Море бьётся о скалы.
Океан дрожит.​

— Гляжу, ваш взор тоже заворожен обнаженной природой, где бездна сталкивается с грубым камнем. Под сенью Чёрной Луны будет место и другим наслаждениям для наших глаз, но этот образ будет встречаться чаще, чем ныне.​

 

[Шарр'Торн Вейр]

— Научные устремления? — Икаи впервые за всё это время улыбнулась. Речь английского короля показалась ей забавной

Да уж, куда нам понять высоту полёта мысли этого наземного...

 

[Шилен]

Озадачься лучше сохранением артефакта Света, научные стремления Авалона, не твоего ума дело.

— Разве что-то нынче угрожает их заветной игрушке? О, король Ричард, вы бы порадовали одну скромную богиню, если бы избавили мир от артефакта Света...​