Зал Переговоров {Легенды Связанных Миров}

[Всеволод "Вещий"]

Зал тонул в полумраке. Факелы бросали тревожные тени на лица владык, собравшихся здесь. Всеволод поднялся – плащ, как крыло раненого ворона, взметнулся за спиной.

– @Лахар-Угур пал, – голос князя – низкий гул, будто удар дубины по мерзлому дубу, – тот, с кем я клятву кровную резал.

Всеволод ударил кулаком по столу. Тепло руки, что сжимала его тогда, вспыхнуло в памяти – и погасло:

– Намедни он прилетел на костях драконьих под стены Новгорода. Костяная маска – гладкая, безликая – скрывала лицо. Но не смрад Урала, что учуяли волхвы! @Владыка Элифас выжег в нем человека. Добровольно.

Князь шагнул к центру зала, его тень накрыла стол:

– Спросил его: «Друг? Забыл кровь, что капала на пол? Забыл, как клялся духам предков в дружбе?»

Голос князя сорвался на крик:

– Он молчал! Только искра стыда тлела в щелях маски – последнее, что осталось от шамана Мрачных Ликов. И она погасла. Теперь он – тварь Элифаса. Гадюка подколодная.

Всеволод выпрямился, окидывая владык взглядом, острым как лезвие:

– Сказал ему: «Убирайся в бездну, что сам избрал. Новгород не примет предателя». Улетел. Без слов. Только черный ветер с востока завыл – смех ли Элифаса? Или плач духов по последней искре в Лахар-Угуре?

Он провел рукой по холодной поверхности стола:

– Вот она – цена доверия к Тьме. Он сам впустил ее в жилы. Кто следующий? – князь впился взором поочередно в @Икаи но Казэ @Аврелиан Илфиннор и @Юань Бо. – Ваши клятвы могут ножом в спину обратиться. Помните: кровь ваших обетов – для Элифаса лишь чернила для новых договоров с предателями.

Тишину в зале нарушал только треск факелов – словно кости перетирал великан.

 

[Икаи но Казэ]

Зал тонул в полумраке. Факелы бросали тревожные тени на лица владык, собравшихся здесь. Всеволод поднялся – плащ, как крыло раненого ворона, взметнулся за спиной.

– @Лахар-Угур пал, – голос князя – низкий гул, будто удар дубины по мерзлому дубу, – тот, с кем я клятву кровную резал.

Всеволод ударил кулаком по столу. Тепло руки, что сжимала его тогда, вспыхнуло в памяти – и погасло:

– Намедни он прилетел на костях драконьих под стены Новгорода. Костяная маска – гладкая, безликая – скрывала лицо. Но не смрад Урала, что учуяли волхвы! @Владыка Элифас выжег в нем человека. Добровольно.

Князь шагнул к центру зала, его тень накрыла стол:

– Спросил его: «Друг? Забыл кровь, что капала на пол? Забыл, как клялся духам предков в дружбе?»

Голос князя сорвался на крик:

– Он молчал! Только искра стыда тлела в щелях маски – последнее, что осталось от шамана Мрачных Ликов. И она погасла. Теперь он – тварь Элифаса. Гадюка подколодная.

Всеволод выпрямился, окидывая владык взглядом, острым как лезвие:

– Сказал ему: «Убирайся в бездну, что сам избрал. Новгород не примет предателя». Улетел. Без слов. Только черный ветер с востока завыл – смех ли Элифаса? Или плач духов по последней искре в Лахар-Угуре?

Он провел рукой по холодной поверхности стола:

– Вот она – цена доверия к Тьме. Он сам впустил ее в жилы. Кто следующий? – князь впился взором поочередно в @Икаи но Казэ @Аврелиан Илфиннор и @Юань Бо. – Ваши клятвы могут ножом в спину обратиться. Помните: кровь ваших обетов – для Элифаса лишь чернила для новых договоров с предателями.

Тишину в зале нарушал только треск факелов – словно кости перетирал великан.

Икаи медленно поднялась, оглядела зал, полный света и полный тьмы. Её жёлтые глаза блеснули, глядя на князя. Свет, чистый, неопороченный, но яростный и оскорблённый, громко пульсировал в нём:
— Всеволод. — она поклонилась, — позволь ответить тебе. О сием знаю. И драконы из Китая тоже знают. Я проблемы не увидела, услышав сей рассказ. Сложен, он был, однако, по-другому. И не по своей воле послы из Мрачных Ликов попали под горы уральские и тьму уральскую не по своей воле впитали, но и страшного там ничего не произошло. Но о том Лахар-Угур, я полагаю, лично поведает. А я же скажу, что, быть может, стоило вам послов этих выслушать и ситуацию обмозговать, дабы путаницы не случилось, подобно той, что произошла. И, не имея зла, ни против Элифаса, ни против тебя, почтенный князь, или же эльфов, да и кого-либо иного, я уверяю, что Мрачные Лики с Элифасом не связаны, и зла никому не желают. Вот вам моё честное слово, а дальше уж как захотите, так и принимайте

 

[Юань Бо]

Среди разговора в зал входят двое — Чжао Мин и Мао Инь.

Тени от пламени свечей дрогнули, будто сама тьма расступилась перед ними. Мао Инь склонилась в почтительном поклоне, её движения плавны, как течение древней реки. Чжао Мин же лишь усмехнулся, и его наглость, словно туман перед рассветом, обволакивала присутствующих. Они заняли места подле Юань Бо, и в тот миг казалось, будто трое стали единым целым — незримые нити судьбы сплелись в причудливый узор.

— Говорил я тебе, брат, — голос Чжао Мина прозвучал, словно весенний ручей наполненный жизнью, — тёмных всех одним течением несёт.

— Видела веру в слугах Лахтар Угура, — ответила Мао Инь, её слова струились, как дым от благовоний, — им хватит воли не предать своих идеалов.

Юань Бо задумался на мгновение, его взгляд скользнул по лицам собравшихся, словно ища ответ в их молчании.

— Тогда, — произнёс он наконец, и в его голосе прозвучала твёрдая решимость, — пусть Вождь Лахтар Угур, прежде чем вернётся в свои владения, свернёт к нам. Может, его слова рассеют тени сомнений.

Тишина в зале сгустилась, будто само время затаило дыхание.

 

[Владыка Элифас]

– Намедни он прилетел на костях драконьих под стены Новгорода. Костяная маска – гладкая, безликая – скрывала лицо. Но не смрад Урала, что учуяли волхвы! @Владыка Элифас выжег в нем человека. Добровольно.

– Он молчал! Только искра стыда тлела в щелях маски – последнее, что осталось от шамана Мрачных Ликов. И она погасла. Теперь он – тварь Элифаса. Гадюка подколодная.

Элифас слегка наклоняет голову, его голос струится как чернильная вода, обволакивая каждое слово князя ледяной иронией:

— Забавно, маленький человек... Князь, размахивающий кровью предков, словно щитом. Вы изгнали одну "тварь", но уже и позабыли, какие "твари" обитают в ваших душах. Быть может, новгородский маленький "князь" давно не видел свое отражение в его любимой реке Волхве? Или она уже замерзла и я причастен к этому также?

Тень за его спиной вытягивается, повторяя жест князя, но её пальцы сжимают призрачный скипетр, капающий тёмной росой.

— Вы говорите о доверии... это утомляет. Ваши волхвы, не способные даже проявить и толики великих сил, что обитает в этом мире, вдруг неожиданно чуют "смрад Урала"... Я же чувствую страх в ваших залах. Страх перед правдой: что вы уже проиграли. И теперь ищете виноватых – предателях, в Тьме, в чём угодно, лишь бы не признать: ваша жестокость никогда не была благородной. Она была... удобной, но только вам. Вы можете продолжать быть мне словно назойливая муха, но любая чаша способна переполниться и тогда одним предупреждением вы не отделаетесь, князь Всеволод...

 

[Икаи но Казэ]

Тёмная ночь сгустилась над горами. В небе мерцали звёзды, словно затухая и загораясь под мощными взмахами крыльев Икаи. Снизу сменялась одна горная гряда другой, перед взором мельком проносились огромные кострища, словно мелкие светлячки. Всяческие домики, частью стоящие по деревьям, частью по земле, словно застывшие располагались снизу. Резкий взмах направил императрицу вниз, к цели её путешествия. Громадные тэнгу, то чёрные, с ног до головы покрытые перьями, то с оголённой кожей и длинными красными носами плясали вокруг огня, возвышающегося выше деревьев. Икаи опустилась на землю, звонкие и весёлые, быстрые песни зазвенели у ней в ушах.

---

---

Она огляделась. Широ уже был здесь, стояв поодаль от танца, но с любопытством и примесью восхищения наблюдая за происходящим. Она подошла к нему:
— Готов, мой друг?
— Жду с нетерпением, Икаи. Эта тьма так обволакивает, клонет в дремоту с волшебными снами. Но и горькой правды я также жажду. Правда и ложь, удовольствие и страдание, боль и безболие — всё это части жизни, и части необходимые, — Его длинный клюв слегка кружился и подрагивал в такт танцу тэнгу.
— Верно, Широ. Верно. Хочешь присоединиться к ним?
— Я не очень-то славно танцую, Икаи. Нет, откажусь. Мне нравится эта идиллия, полная хаоса. Но сам я провожу время стоя одиноко, недвижимо и безмолвно. То больше мне свойственно.
— Ну же, — Икаи толкнула его в круг своим крылом. Круг подхватил его, вобрав в себя. Наблюдать за этим было крайне забавно, тонкие высокие ноги, непредназначенные для скачек, всё время заплетались, пытаясь перепрыгнуть с одной на другую, ещё и двигаясь в разные стороны, а когда круг вращался в другую сторону, он и вовсе окончательно терялся, и тэнгу подхватывали его, едва не взваливая на плечи, пока тонкая и длинная шея болталась в стороны, не успевая сообразить правильное направление для движения.
Самый большой из присутствующих тэнгу, чёрного насыщенного цвета, поглощающего абсолютно всякий свет вокруг вырвался из круга, и не останавливая танец схватил императрицу, заталкивая в круг. Она танцевала, пожалуй, ещё хуже, то сдувая остальных крыльями, то сталкиваясь с ними так, что они падали. То самой едва не угодив в костёр. Вскоре танец кончился, казалось бы, испорченный Икаи, но ни следа грусти или обиды, какие могли бы затаиться в душе кицунэ видно не было, все вокруг смеялись с неуклюжих движений новоприбывших танцоров.
— Это было весело! — Крикнул кто-то из развалившейся подле костра толпы. Другие стали пародировать движения Икаи и Широ, смех новой волной залил лес. Императрица смеялась со всеми, хоть и тихонько. Впрочем, добиться хоть малейшей улыбки от неё не так просто, а уж смех точно означает полное удовлетворение. Чёрная кисть легла ей на плечо.
— Как настроение? — спросил улыбающийся тэнгу.
— Весьма и весьма, Ямивара, — Икаи хихикнула.
— Что ж, раз мы и повеселились и отдохнули, то можем отправляться во тьму. Не знаю, чем тебя здешняя не устраивает, но давай глянем что там творится, — На пухлом, но величественном лице главы Дома Тэнгу играла его извечная улыбка, слегка мрачноватая, но до безумия искренняя. Свет костра, отражающийся от его одежды, но полностью поглощаемый его чёрными перьями придавал ей особый шарм.
— Ох, ты прав, — сказала Икаи поднимаясь, и тут же с резким выдохом упала на спину. Веселье сменилось удивлением, а затем и смехом, когда она поняла, что один из тэнгу сделал ей подсечку, а после и сам упал, столкнутый кем-то другим и теперь валялся на земле рядом.
— Всё, братцы, пора нам в путь. Повеселитесь тут хорошенько за меня. — объявил Ямивара, помогая императрице подняться. Широ уже подошёл к ним, они немного переговорили и поднялись в воздух.

Спойлер: ОД

Икаи но Казэ, глава Дома Фукуроу и Императрица Сокрытого Царства, Ямивара, глава Дома Тэнгу и Широ, глава Дома Цуру отправляются в дальнее странствие, дабы познать тьму иной природы, чем та, что известна им, и наполнить свои души памятью, что была потеряна

 

[Владыка Элифас]

— Говорил я тебе, брат, — голос Чжао Мина прозвучал, словно весенний ручей наполненный жизнью, — тёмных всех одним течением несёт.

— А, вот и вы, один из Трёх. Куда же вы пропали, словно поджав хвост? Мне было невыносимо ожидать вас в этих залах, покуда вы выжигаете своим дыханием целую расу, много дел было, неправда ли? Мне право слово лестно слышать это от того, кто и сам ходит по краю бездны, пламенем и жизнями выплачивая свои амбиции. Так может мы плывем одним течением, "брат"? Тёмных всех одним течением несёт... И всё же, "брат" мой, чьи крылья поднимают этот ветер? Вы сжигали целые племена, считая это необходимостью, но я то знаю, что то была ярость и гнев.

Элифас криво улыбнулся. Он щёлкнул пальцами и по залу раздалось многочисленное эхо... Души умерших от "праведного" пламени ящера...

 

[Владыка Элифас]

Королевство Иерусалим, которое подверглось нападению Империи Черного Солнца, в упадке, правитель королевства, шокированный случившимся, не давал никаких указов и даже не ответил на послание империи, которое могло поменять исход. Не дав ответа, войска империи продолжили свой военный поход и в скором времени смогли захватить ключевые города и в скором времени подошли к столице самого Иерусалима, при этом полностью уничтожив военный флот королевства, боевой дух защитников города пал, часть войск сбежала до начала сражения, другие же оказали сопротивление, однако их смелости не хватило для того, чтобы дать достойный бой, когда имперцы пробились через стены и ворота города пали, многие воины бросили свое оружие, а те, кто продолжил сражаться, были перебиты, когда к концу дня войска империи пробились к королевскому дворцу, последние защитники дали свой последний бой, однако ворота дворца были открыты, и имперскому командующему была передана голова короля Иерусалима, что стало с остальными членами королевской семьи, неизвестно, однако прежде чем солнце окончательно село, над Иерусалимом уже развивался флаг Империи.

— Нет истории поучительнее на этот век для любого правителя, как история царя Иерусалима. Возомнив себя поборником господа, он надеялся на защиту от высшей силы, но в ответ лишь получил убийственное молчание. Нет ничего презрительнее, чем бросить свой народ на произвол судьбы, распространяя боль и страдания по землям своим. Но получил довольно ожидаемое наказание от рук своих же подчинённых. Бесчестье и позор царю Иерусалима, дважды бесчестье и позор его "союзникам", кто не оказал помощи.

---

— Даркриэль, приветствую вас, глава клана. Как там поживает король Малекит? Давненько я от него не получал весточки. Судя по-всему, ваш народ процветает и не бедствует? Что вы могли бы поведать мне, чего Тьма ещё не ведает?

 

[Амбруаз "Солнценосный"]

Отправить дипломатов (дд1)

 

[Ричард Йоркский]

1ПД Продолжение интенсивных работ над всеми предыдущими проектами заданными королем по части антимагии и обучения воинов разных формирований. Начинается строительство храма в Лондоне.

1ОД Начало работ по созданию абсолютного сплава. Исследования продолжаются...

 

[Аркель]

Солнце ласково грело лицо Аркеля, главы эльфийской экспедиции. Он стоял на холме и с гордостью оглядывал раскинувшийся внизу город. Башни, словно взметнувшиеся в небо стрелы, отражали солнечный свет. Звон молотков и радостные голоса строителей ласкали слух. Аркель улыбался. Хоть и наша экспедиция затянулась, мы смогли хорошо закрепить.
Но радость была недолгой. К нему подошел молодой эльф, держа в руках свиток.
-"Господин Аркель, доклад разведчиков."
Аркель взял свиток и быстро пробежал глазами по строчкам. Улыбка сползла с его лица, сменившись мрачной задумчивостью.
"Задача наша становится все сложнее и сложнее," - пробормотал он, комкая свиток в руке. "Отправьте гонцов нашим союзникам. Нам необходимо срочно обговорить ситуацию."
Он развернул большую карту, расстеленную на столе. Пальцы Аркеля скользили по нанесенным на пергамент землям, останавливаясь на юг Азии.
"Постой," - вдруг сказал он, подняв голову. "Вот еще что. Отправьте дипломатов в Дайвьейт. Возможно, мы можем с ними найти общий язык."
В его голосе звучала надежда, но в глазах читалась усталость и тревога. Строительство города было лишь началом. Впереди их ждали куда более серьезные испытания.
ДД1- Гонец в Дайвьейт

 

[Ричард Йоркский]

ДД1 Отправляю посла - Лотарингия
ДД2 Отправляю посла - Германия

 

[Реанрион Ильфелкиир]

— Что ж, в преисподней нынче прибыло, одним владыкой царства Иерусалим стало больше. Возможно, стоит навестить его в бездне и даровать его косточкам новую жизнь...​

- Очередной смертный отправился в мир иной, а ведь он мог прожить на целых 20 лет больше... Или сколько смертные живут? Его имя канет в небытие, как и бесконечное множество других смертных имен, но хочу заметить, человечек мог бы хотя бы уйти с достоинством, а не прятаться в чертогах своего дворца, как загнанная в угол собака.

 

[Шилен]

- Очередной смертный отправился в мир иной, а ведь он мог прожить на целых 20 лет больше... Или сколько смертные живут? Его имя канет в небытие, как и бесконечное множество других смертных имен, но хочу заметить, человечек мог бы хотя бы уйти с достоинством, а не прятаться в чертогах своего дворца, как загнанная в угол собака.​

— Может, разыграем в кости душу этого смертного? У меня как кстати есть парочка ни на что ни годных реанимированных скелетов. Решим, в какой преисподней будет томиться она, в моей — непроглядно темной бездне, где из глубин пышет жаром горнила мира, или в вашей, ледяной, стылой яме, где впору глазам стать льдинками, а крови оседать красным снегом прямо в жилах.​

 

[Лахар-Угур]

Зал тонул в полумраке. Факелы бросали тревожные тени на лица владык, собравшихся здесь. Всеволод поднялся – плащ, как крыло раненого ворона, взметнулся за спиной.
– @Лахар-Угур пал, – голос князя – низкий гул, будто удар дубины по мерзлому дубу, – тот, с кем я клятву кровную резал.
Всеволод ударил кулаком по столу. Тепло руки, что сжимала его тогда, вспыхнуло в памяти – и погасло:
– Намедни он прилетел на костях драконьих под стены Новгорода. Костяная маска – гладкая, безликая – скрывала лицо. Но не смрад Урала, что учуяли волхвы! @Владыка Элифас выжег в нем человека. Добровольно.
Князь шагнул к центру зала, его тень накрыла стол:
– Спросил его: «Друг? Забыл кровь, что капала на пол? Забыл, как клялся духам предков в дружбе?»
Голос князя сорвался на крик:
– Он молчал! Только искра стыда тлела в щелях маски – последнее, что осталось от шамана Мрачных Ликов. И она погасла. Теперь он – тварь Элифаса. Гадюка подколодная.
Всеволод выпрямился, окидывая владык взглядом, острым как лезвие:
– Сказал ему: «Убирайся в бездну, что сам избрал. Новгород не примет предателя». Улетел. Без слов. Только черный ветер с востока завыл – смех ли Элифаса? Или плач духов по последней искре в Лахар-Угуре?
Он провел рукой по холодной поверхности стола:
– Вот она – цена доверия к Тьме. Он сам впустил ее в жилы. Кто следующий? – князь впился взором поочередно в @Икаи но Казэ @Аврелиан Илфиннор и @Юань Бо. – Ваши клятвы могут ножом в спину обратиться. Помните: кровь ваших обетов – для Элифаса лишь чернила для новых договоров с предателями.
Тишину в зале нарушал только треск факелов – словно кости перетирал великан.

Лахар-Угур не сдерживая гнева и презренья в голосах, со всем возможной едкостью вещает:
- Так вот как ты решил Нам отплатить за доброту, Червивый Князь? Летели месяцами Мы, с дарами в твои земли, не капли не желая клятву нарушать. Мы мнили к другу мы летим, спешили как могли...
Мы думали ты понял Нас, что смотрел в дух, а не на внешний вид Наш... Ты видел в ритуальном облаченьи Нас и прежде, ты знаешь что потраха те значат мир. Ты знаешь, что маска черепа оленя являет Нас Лахар-Угура как, предков языка, а значица нет уж у меня лица. Ты знал какие ритуалы практикуем. Ты знал, что нежить в Наших землях одержима духами различных сил и друг нам верный. Ты знал, позорный червь, и пригласил как друга Нас в свой отчий дом и Мы ответ решили тебе дать тем же! Конечно путь лежал Наш над Уральским тем хребтом, чтобы скорее. И знамо, что духи к нам близки, что тянутся все к нам, подобно дети к своим тятьке с маткой. А потому не мудрено, что Мы наполнены темнее чем обычно. Но ты вещал, своим язычищем как помелом, что друг Нам речи вёл, но стоило волхвам твоим сказать, что погань мерзка Мы, ходить не смеет что такой на ваших землях, как ты сменил речи свои, забыв былые обещанья, которые давал ты на крови!
Сдержал я клятву и летел как уговор был с миром. И Мы спокойно улетели увидев, что там уж Нам не рады. А ты, поганый мерз, посмел свой рот гнилой и тут открыть, желая ссорить Нас с тем, союз с кем заключали и дружбу водим Мы?! Сгинь прочь ты с Наших глаз, не друг ты боле Нам! Мы слов твоих о том, что ждали не того и чтобы Мы, словно позорный пёс, с земель твоих бежали или попытаетесь меня вы бить - вовеки не забудем. А ты видать забыл, что Мы услугу оказали, за мерзкую услугу столь, не прокляв на смерть Мы тебя, а восвояси лишь спокойно полетев. Коль были мы иные, оставили б тебя в покое, мерзкий пустослов? Желанья нет у нас твой мерзкий лик впредь видеть. Падёт однажды на тебя прежалка смерть из всех возможных, коль ты сдержать не можешь даже клятвы данной на крови. Не от меня, скорей всего падёт она, но от иных соратников, коих предашь без угрызенья совести своей. - Лахар-Угур смачно сплёвывает под ноги Князю, словно копив слюну всё это время и разворачиваясь уходит, не проронив более не слова. В его поступи отчётливо чувствуется обида за такое отношенье к его народу и потерю возможного друга.

 

[Икаи но Казэ]

Ветер бил в лицо, над Байкалом прошлась полоса града, так и желавшего угодить по телу летящим, и с каждым взмахом крыльев на северо-запад им приходилось встречать всё бо́льшие и бо́льшие градины. Икаи не обращала внимания на льдинки, хлеставшие её по лицу, упорно прорываясь сквозь стужу. Свернуть придётся, она понимала это, но не сейчас. Чуть позже. Впрочем, самые большие из градин всё как-то облетали её стороной, словно её и вовсе не существовало.
Ямивара летел с открытым ртом, ухватывая каждую замороженную частицу воды ртом и съедая её, подобно тому, как сладкая ночь съедает все тревоги.
Широ был, пожалуй, в худшем положении, самые большие шарики стремились угадить именно ему в лицо или в крылья, берущие самый широкий размах из всех троих. Ему вообще не до́лжно лететь в такую погоду! Он предназначен для полёта под жарким солнцем, согревающим безоблачный летний день. Так и так он старался увернуться от летящего в него льда, уничтожить его, отбить куда-нибудь подальше, как весеннее солнце борет зимний снег. Но ничего не удавалось.
— Я слыхал о каком-то Эрусалимме, говорят, что императора тамошнего того... Крестьяне порешили. — Вспомнил Ямивара.
— Правда то, мне тоже знамо о таком. Жаль их, осквернивших себя насилием. — Отвечала Икаи
— Да, жаль. Да только не пойму я. Как? Почему? Зачем?
— Как сама имела слышать, по сёлам, да городам их люди чужие пришли, засели, убивать стали, насильничать. Голову, однако, желали только императорскую, если по тому судить, как убивать перестали, стоило её им лишь увидеть.
— Так отчего ж его жизнь унять? Не он ведь убивать их пришёл.
— Он им защитой обещался быть, а сам без дела отсиживал. Вот и устроили сякое дело. Чего бы не сказать, а вина на нём, хоть так смотреть, хоть иначе. И себе жизнь следующую испортил, и народу своему.
— Так а коль не делал, чего ж сами не защитили? Та и зачем такого императора себе выбрали тогда?
— Ох, то Европа. Там абсолютно всякий странен. Про французского не доводилось знать короля?
— Не припомню, мож и слышал чего. А с ним то что?
— Один танцует, зеркало лица его не кажет. Стихи странные пишет, длинные такие, что на пять стихов поделить можно, ни ритма, ни смысла нет. "Снеговик попой прилип" — лично довелось слыхать. Ни загадки, ни ответа, ни символа, ни красоты. Я стану прямо говорить: безумец, не иначе. Они там, впрочем, походу все такие.
— Да уж, прям интересно стало. Может смотаться туда как-нибудь, поглядеть на этих людей? Ты знаешь где это?
— Дальше, далече за местом, куда мы летим. Да оно вот только со слухов, а воистину иначе может статься, может, что и в другой совсем стороне.
— Эх, когда-нибудь весь мир облечу. Ежели там такие, в Европе, существа забавные живут, то чего б в других местах им не быть? Мало ли какие ещё где кто живут? Вот, например, Земли Теней эти твои. Чего там? Может оно и там народец какой забавный живёт.
— То уж вряд-ли, друг мой, скверна окружила те земли плотным куполом и всякую жизнь себе подчиняет, извращает, да уничтожает.
— Ну это же у берега. А в центре что там? Никто не знает. А могут и живые кто оказаться, мож там прелестнейшее место вообще, где только и делать, что жизнью наслаждаться, а мы не знаем.
— Ааааа, Икаи! Прошу, давай уже сворачивать, град всё сильнее и сильнее! — Прокричал избитый ледяными шариками журавль, еле поспевающий за своими соратниками

 

[Лахар-Угур]

Тогда, — произнёс он наконец, и в его голосе прозвучала твёрдая решимость, — пусть Вождь Угур, прежде чем вернётся в свои владения, свернёт к нам. Может, его слова рассеют тени сомнений.

- А что ж вы сами не желаете прибыть к нашим земелям и убедиться во всëм, что нужно вам? Мы уж не единичный раз вам отправляли вестников, через которых вещали лично Мы вселяя дух свой. А вы ни разу не явились уж пред нами сами. Необоюдно получается, Владыки Драконы.
Коль гордость непомерна не снедает вас, то в гости явитесь вы сами. И убедитесь что присвоем рассудке мы и что верны по прежнему старым убежденьям. Ибо не ваши слуги Мы, чтоб на поклон идти по первому же зову. Так вы ещë ж и смеете требовать с нас спрос, по перву слову чужака.

Лахтар Угур

- Сперва запомнить имя стоит, прежде чем спрос иметь с кого-то. Хотя бы с тех, с кем состоите вы в союзе.
Минутку поразмыслив, Вождь Шаманов произносит:
- И целым, не задумывались ль вы сами, откуда Князю Пустослову известно о союзе нашем четверном так четко, что знамо ему точно, кого стоит обо мне предупреждать, есль я ему не отправлял ни вести? Всех дипломатов отправляли прям при вас, не капли не скрывая говаривать словесы с кем хочу. Но если уж на вас и Скрыты Царства легко было подумать, то связану ту часть с тем что Мы в союзе с Сар-Анором, является который клинком верным Аврелиана, владыки светлых эльфов - никак нельзя было понять.
Червивый Князь излишне много знает. Уж не отправил ли он нам своих мерзких червей, что вести собирают для него?
Не в том ли есть мотив, чтоб всех нас с вами в миг рассорить и лишь только себя мирного и светлого, чистейшего, способного учуять в каждом тьму, Владыке Светлых Эльфов поднести? Не этого ль союза желает эта Гниль? Иначе ль, Аврелиан к чему сюда был преплетëн?

 

[Тендеррик III Вар Абелард]

ДД1 Отправляю посла - Лотарингия
ДД2 Отправляю посла - Германия

Ричард, а откуда у вас маска Царя Иерусалима? Вроде бы вы совсем недавно были без неё.

 

[Тендеррик III Вар Абелард]

Эмиссары Чёрного Солнца стремительно разъехались по все стороны счета.

Трачу 2ДД.

 

[Ричард Йоркский]

Ричард, а откуда у вас маска Царя Иерусалима? Вроде бы вы совсем недавно были без неё.

Уважаемый Император, это не маска царя иерусалима, возможно просто очень похожа. Ну, недавно был без маски, сейчас в маске, ничего особенного, Император.